Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хью…
– Что, Барбара?
– Не беспокойся за меня. Я могу спокойно заниматься садоводством. У меня еще не такой большой срок, как у Карен, и я не испытываю тошноты по утрам. Когда мне понадобится помощь, я сама дам знать.
Он задумался.
– Нет.
– Господи, но я люблю землю, люблю возиться в земле. Матери пионеров всегда работали, будучи беременными. Они перестали трудиться только тогда, когда у них начинались схватки.
– И это часто убивало их. Барбара, мы не можем рисковать вами. Мы будем обращаться с вами обеими как с драгоценными сосудами, которыми вы для нас являетесь. – Он огляделся. – Правильно я говорю?
– Правильно, отец.
– Конечно, Хью.
Миссис Фарнхэм встала.
– От такого разговора мне стало дурно.
– Спокойной ночи, Грэйс. Так помни, Барбара, никаких земляных работ.
– Но я люблю землю. Когда придет время, я сама откажусь от сада.
– Ты можешь руководить. И смотри, чтобы я не застал тебя с лопатой.
Или за прополкой. Ты можешь повредить себе. Отныне ты – фермер-джентльмен. – А разве в твоих книгах ничего не сказано о том, какую работу может выполнять беременная женщина?
– Я еще посмотрю. Но даже и в этом случае мы всегда будем становиться на самую консервативную точку зрения. Некоторые врачи держат своих пациентов в постели целыми месяцами, чтобы избежать выкидыша.
– Папа, но ведь ты не собираешься держать нас в постели?
– Возможно нет, Карен. Но мы будем максимально осторожны, – сказал он и добавил, – Барбара права, сегодня уже поздно окончательно решать что-либо. Кто желает сыграть в бридж. Или он слишком сильно возбуждает?
– Господи, конечно нет! – воскликнула Барбара. – Заботу я еще как-нибудь стерплю, но думаю, что уж бридж-то никак не может послужить причиной выкидыша.
– Конечно нет, – согласился Хью, – но то, как торгуется Карен, может вызвать сердечный приступ у кого-нибудь из нас.
– Ха! Что же хорошего, если торговаться как компьютер? Жить нужно рискуя, я всегда была за это.
– Это верно.
Но дальше торговли дело у них не пошло. Доктор Ливингстон, который до тех пор спал в «ванной», явился в комнату. Походка его была странной – ноги почти не сгибались, а зад он буквально волочил по земле. «Джозеф, – возвестил кот, – кажется эти самые котята родятся у меня прямо сейчас!» Тревожное мяуканье и странная походка кота дали ясно понять, что сейчас произойдет. Джо мгновенно оказался на ногах.
– Док! Что с тобой, Док?
Он хотел было поднять кота, но тот явно в этом не нуждался. Он замяукал еще громче и стал вырываться. Хью сказал:
– Джо, оставь его в покое.
– Но старине Доку больно!
– В таком случае, ему надо помочь. Дьюк, нам придется воспользоваться электричеством и переносным фонарем. Задуйте свечи. Карен, постели на стол одеяло и чистую простыню.
– Один момент.
Хью склонился над котом.
– Спокойно, Док. Тебе больно, да? Ничего, потерпи еще немножко. Мы здесь, с тобой. – Он погладил кота по спине, затем осторожно пощупал живот.
– У него схватки, Карен, поторопись.
– Уже готово, папа.
– Помоги мне поднять его, Джо.
Они положили кота на стол. Джо сказал:
– Что нам теперь делать?
– Прими таблетку милтауна.
– Но ведь Доку больно.
– Конечно. Но мы ничем не можем тут помочь. Сейчас ему придется туго.
Это его первые роды, и он перепуган. К тому же, он довольно стар для первых родов. Это плохо.
– Но мы просто должны что-нибудь сделать.
– Все, что ты можешь сделать полезного, это успокоиться. Ты передаешь коту свой страх. Джо, если бы можно было чем-нибудь помочь, я сделал бы это. Но почти все, что в наших силах, это стоять рядом, давая тем самым понять, что он не одинок. И не позволять ему бояться. так дать тебе успокоительное?
– Да, если можно.
– Дьюк, достань таблетку. Джо, не отлучайся; Док доверяет тебе больше всех.
– Хьюберт, если вы все собираетесь простоять всю ночь рядом с котом, мне понадобится снотворное. Нельзя требовать от человека, чтобы он заснул в такой суматохе.
– И таблетку секонала для твоей матери, Дьюк. Кто может предложить, где можно было бы устроить котят? – Хьюберт Фарнхэм порылся в памяти. Каждая коробка, каждый клочок картона были использованы и еще раз использованы и еще в бесконечном благоустройстве. Построить им логово из кирпичей? Но это можно сделать только с наступлением дня, а бедная зверушка нуждается в гнезде, безопасном и уютном, прямо сейчас. Может быть, разобрать какие-нибудь стеллажи?
– Папа, а что ты скажешь по поводу нижнего ящика шкафа с одеждой?
– Отлично! Выложите из него все вещи на койку. Положите туда что-нибудь мягкое. Например, мою охотничью куртку. Дьюк, сооруди раму, которая поддерживала бы одеяло. Им понадобится нечто вроде маленькой пещерки. Там они будут чувствовать себя в безопасности. Сам знаешь.
– Конечно, мы знаем, – подтвердила Карен. – Не суетись, папа. Это не первые наши роды.
– Прости, дочка. Кажется, сейчас у нас появится первый котенок. Видишь, Джо? – волосы от головы до хвоста встали вдруг у кота дыбом, затем улеглись обратно, потом еще раз.
Карен торопливо выбрасывала вещи из нижнего ящика. Наконец, когда он опустел, вытащила его и поставила у стены и постелила в него охотничью куртку. Затем она бросилась к столу.
– Ну как, я не опоздала?
– Нет, – успокоил ее Хью. – Но вот-вот это должно случиться.
Док на мгновение перестал тяжело вздыхать для того, чтобы издать стон и после двух конвульсивных движений разродился котенком.
– Да он вроде завернут в целлофан, – с удивлением заметила Барбара.
– А ты разве не знала? – спросила Карен. – Папа, смотри, он серенький! Док, как же это так? Хотя, впрочем, сейчас не время задавать вопросы.
Но ни Хью, ни Доктор Ливингстон и не собирались отвечать ей. Роженица стала тщательно вылизывать новорожденного, пленка лопнула и маленькие лапки беспомощно зашевелились. Писк, настолько тонкий и высокий, что его едва было слышно, возвестил, как издававшее его существо отнеслось к первому знакомству с миром. Док перекусил пуповину и продолжал вылизывать отпрыска, очищая его от крови и слизи, и не переставая в то же время довольно урчать. Котенку это явно не нравилось и он снова заявил свой почти неслышный протест.
– Босс, – спросил Джо, – что-то с ним неладно. Почему это он такой маленький и худой?
– Это просто отличный котенок. У тебя родился замечательный ребенок, Док. Он настоящий бакалавр, хотя сам этого и не сознает. – Хью говорил успокоительным тоном и почесывал кота между ушами. Затем он продолжал, теперь уже обычным тоном: – И наихудший образчик подзаборника, который мне когда-либо попадался – гладкошерстный, полосатый и серый.