– О чем?

– Не будем по телефону. Мы можем встретиться в гамбургерной «Хэбит»? Я куплю тебе то, что ты любишь.

– Это, должно быть, серьезно, – ответила Кэролайн, ей не понравились нервные нотки в голосе Эшли.

С тех пор, как они сошли с борта «Мун Дансер», то есть восемь лет назад, с нервами у Эшли становилось все хуже, и то, что казалось прежде мелочью, теперь вызывало беспокойство. Она ужасно боялась, что в один прекрасный день Эшли слетит с катушек.

– Где ты? – спросила Эшли. – Сколько времени тебе надо на дорогу сюда?

– Несколько минут. Я в «Устричном баре».

– Что ты там делаешь? Сейчас середина дня. Ты не пила, нет?

– Нет, но папа пил. – Кэролайн бросила взгляд на отца, он так увлекся своим рассказом, что перестал замечать ее.

– Может, попробуешь заставить его пойти домой, – предложила Эшли.

Кэролайн заколебалась. В глубине души она знала, что алкоголизм отца становится все серьезнее, буквально с каждым днем, но она знала и другое: выпивка – единственное, от чего он становился счастливым в эти дни. Как она могла лишить его пусть временного душевного равновесия? Если она попытается увести его из бара, отец рассердится, и все. Он не уйдет отсюда. Все, чего она добьется, это еще одна черная метка возле ее имени, как мелом на школьной доске.

– Он не пойдет, – сказала она сестре. – Ты знаешь, он никогда меня не слушает.

– Да, он не слушает, – согласилась Эшли.

Кэролайн не понравилось, что Эшли так легко согласилась с ней. Она хотела услышать от сестры другое – мол, папа послушается ее. Или, еще лучше – она, вероятно, единственная, кто способен достучаться до него. Но Эшли ничего похожего не сказала.

– Может, позвонить Кейт и дать ей знать, – вместо этого предложила Эшли.

– Я уверена, ее очень скоро вызовут в бар за папой. Я буду в «Хэбит» через пару минут. Убедись, что ты заказала двойную порцию фри. Я умираю от голода.

– Уходишь? – спросил Уилл, когда Кэролайн закончила разговор.

– Да.

– Хорошо.

– Почему это? – с любопытством спросила она.

– Ты слишком зачастила сюда в последнее время, Кэролайн. Я не хочу, чтобы ты закончила, как твой отец.

– Этого не случится, мы с отцом не похожи. Спроси его… Он скажет тебе это.

Эшли, сидя в своей любимой гамбургерной «Хэбит», постукивала ногтями по крышке стола красного дерева. Она ждала заказ, бесцельно глядя на причал Роуз-Харбор. Красиво, как на открытке. Был прекрасный летний день, на воде полно лодок, туристы прогуливаются вдоль пирса. День, когда надо быть беззаботной и счастливой, свободной от проблем повседневной жизни, жить и просто наслаждаться каждым мгновением.

Но она не могла безмятежно наслаждаться жизнью, потому что беспокоилась о следующем мгновении, не говоря уже о встрече с Шоном накануне вечером.

Она не вписывается в то, что хорошо для всех.

– Эй, – бросила Кэролайн, усаживаясь напротив сестры за столик. – Так в чем дело?

Эшли не ответила, ожидая, когда официантка поставит корзинку с картофелем фри и две диетические соды. Потом сказала:

– Я совершила большую глупость вчера вечером.

Кэролайн удивленно поднял брови.

– Ого! Ты сделала что-то глупое и говоришь мне об этом? Ой, подожди. – Кэролайн щелкнула пальцами, довольная своей догадкой. – Ты говоришь мне об этом, потому что не хочешь рассказать Кейт. Я права? Ну, это должно быть совсем плохо.

– Мать Шона попросил меня отговорить его от гонки в Каслтоне на следующей неделе, – начала Эшли.

– А ты? – спросила Кэролайн, поливая кетчупом румяную картошку.

– Я пыталась ему объяснить, что семья категорически против его участия в гонке. И я считаю, что ему незачем идти путем Джереми. Я рассказала, насколько опасно в море.

– Но Шона не волнует, что думает его семья или насколько опасно в плавании, – заметила Кэролайн. – Неужели ты думаешь, что он купится на эти доводы, Эшли? Он ни за что не захочет показаться слабаком, особенно перед тобой. То, что ты ему сказала о грозящей в море опасности, только подстегнет его. Получается, будто ты думаешь, что он не способен повторить то, что уже сделала ты. Представляешь, каково ему? Разве ты совсем ничего не знаешь о мужчинах, Эш?

Эшли удивленно посмотрела на Кэролайн. Она, очевидно, не знает о мужчинах столько, сколько ее младшая сестра.

– Я вовсе ничего такого не имела в виду. Я никогда не считала Шона слабаком или трусом. Я просто забочусь о его безопасности.

– По-моему, понятие безопасности несколько переоценено. – Кэролайн подалась вперед, в упор смотрела на сестру. – Разве ты не скучаешь по морю, Эш? Разве ты не чувствуешь, что когда мы мчались по волнам – это было самое захватывающее время нашей жизни? Посмотри на нас сейчас, мы передвигаемся по одним и тем же кварталам день за днем, видим одних и тех же людей, делаем одно и то же в то же самое время. Тебе не скучно на острове? Тебе никогда не хочется большего?

Ей хочется большего? Может быть, поэтому боль не ушла до сих пор из-за желания чего-то большего, чем у нее есть?

– Иногда, – пробормотала она. – Но это к делу не относится.

– Так что же?

– Шон и Каслтон.

– Это не твоя проблема, – пожала плечами Кэролайн. – Ну и что, если он будет участвовать в гонке? Вы с ним больше не пара. И взгляни на это с другой точки зрения – Шон уедет. Разве тебе не легче от этого?

В определенном смысле легче, но сложнее в других. С тех пор как Шон вернулся в город, она ощущала его присутствие на острове и поняла, сколько энергии он принес в ее мир. Ее жизнь походила на черно-белую фотографию, окрасившуюся всеми цветами радуги с приездом Шона. Возможность видеть его, говорить с ним, прикоснуться к нему всколыхнула старые, упрятанные в тайник чувства. Было бы легче, если бы Шон уехал, но тогда его снова не будет хватать. Ей придется опять пройти через ужасный период, похожий на те, что она уже переживала за последние годы – он приезжал и уезжал. Это утомительно – любовь к нему, любовь, которая никогда не состоится. Может быть, поэтому она рассказала ему о Джереми. Ей необходим еще один барьер, еще одна стена между ними.

– Я сказал Шону, что целовалась с Джереми, – отважилась на признание Эшли.

– Что ты сделала?

– Ты слышала.

– С чего тебе взбрело в голову сказать это ему?

– Хотела убедиться, что все кончено. Хотела поставить между нами что-то такое, чего он не может простить.

Кэролайн что-то пробормотала себе под нос и занялась картошкой фри.

– Он просто встал и ушел, когда услышал, – продолжала Эшли. – Ни единого слова, ни вопроса, просто встал и ушел.