– Отдать? Кому?

– Он говорит, тому, кто попросит их у тебя.

Мальчик удовлетворенно кивнул, сунул руку в мешок, достал оттуда четыре монеты и, выскочив из коляски, скрылся в толпе.

Виктория потянулась к монетам. Я туго затянул завязку и посмотрел на Амриту.

– Ну что ж,– сказал я,– теперь, я думаю, нам пора идти.

– После вас, сэр.

В детстве самым большим зданием, что я только мог себе представить, был крытый рынок в Чикаго. Потом, в конце шестидесятых, я получил возможность побывать в ракетосборочном цехе Центра космических исследований имени Кеннеди. Приятель, который меня туда водил, сказал, что иногда внутри здания появляются облака.

Вокзал Хоура производил еще более грандиозное впечатление.

Это было сооружение исполинских масштабов. Одновременно можно было видеть десяток железнодорожных путей. Пять паровозов стояли неподвижно, несколько – выпускали пар; бесчисленные разносчики торговали чем-то непонятным – от их тележек поднимались клубы едкого дыма; тысячи потных людей беспорядочно передвигались, толкая друг друга; еще больше – сидели на корточках, спали, готовили еду, иными словами – жили здесь; и над всем – какофония звуков, настолько оглушительных, что невозможно было услышать собственный крик, не говоря уж о мыслях. Таким предстал перед нами вокзал Хоура.

– Матерь Божья! – только и вымолвил я.

В нескольких футах от моей головы из решетки высовывался самолетный пропеллер и медленно месил густой воздух. Рокот десятков таких же вентиляторов вливался в океан шума.

– Что? – закричала в ответ Амрита. Виктория сильнее прижалась к материнской груди.

– Ничего!

Мы пошли наугад, протискиваясь сквозь толпу, двигаясь в неизвестном направлении. Амрита вцепилась в мой рукав, а я наклонился к ней, чтобы она могла говорить прямо мне в ухо.

– Не подождать ли нам мистера Чаттерджи и мистера Гупту?

Я покачал головой.

– Пусть они получат свои полудоллары.

– Что?

– Да так.

К нам приблизилась низкорослая женщина. У нее на спине висело нечто, что вполне могло бы быть ее мужем. Позвоночник у него был беспощадно скручен, одно плечо росло из середины горбатой спины, а ноги представляли собой бескостные щупальца, исчезавшие в складках сари женщины. Черная, костлявая, почти бесплотная рука с открытой ладонью преградила нам путь.

– Баба! Баба!

После некоторых колебаний я залез в мешок и подал ему монету. Его жена широко раскрыла глаза и протянула к нам обе руки.

– Баба!

– Отдать ему все, что ли? – закричал я Амрите, но не успела она ответить, как к моему лицу потянулся десяток рук.

– Баба! Баба!

Я попытался отступить, но в спину мне уткнулось еще больше протянутых в мольбе ладоней. Я принялся торопливо раздавать монеты. Руки хватали серебро, исчезали в лохмотьях, а потом тянулись снова. Краем глаза я увидел метрах в трех поодаль Амриту с Викторией и порадовался, что они не рядом.

Толпа росла как по волшебству. Только что здесь было десять или пятнадцать вопящих и тянущих руки людей, а через несколько секунд толпа выросла до тридцати, потом до пятидесяти человек. Мне представилось, что это Хэллоуин, а я раздаю сласти ватаге детишек, но эта безобидная иллюзия исчезла, как только из толпы вынырнула изъеденная проказой рука и по моему лицу скользнули шершавые пальцы.

– Эй! – закричал я, но этот слабый звук утонул в шуме толпы. Не меньше сотни людей проталкивались к середине сжимающегося круга со мной в эпицентре. Давление было ужасающим Чья-то наугад протянутая рука случайно распахнула мою рубашку, оставив на груди параллельные полосы. Чей-то локоть ударил меня сбоку по голове, да так, что я наверняка упал бы, если бы не сдавливавшие меня со всех сторон тела.

– Баба! Баба! Баба!

Толпа сдвигалась к краю платформы. До стальных рельсов внизу было метра два. Женщина, тащившая на себе калеку, завопила, когда ее ношу сорвали со спины и швырнули в напирающую кучу людей. Мужчина рядом со мной закричал и стал бить другого по лицу.

– К черту все это,– проговорил я и подбросил мешок с монетами. Холщовая сумка лениво перевернулась в воздухе и изрыгнула монеты над толпой и вопящим разносчиком риса. Вопли перешли в визг, и возбужденная толпа отхлынула от края платформы, но перед этим я услышал, как кто-то или что-то тяжелое упало на рельсы. В нескольких сантиметрах от моего лица орала какая-то женщина, брызгая на меня слюной. Получив увесистый удар в спину, я полетел вперед, ухватился за чье-то сари и приземлился на колени.

Толпа все плотнее сжималась вокруг меня, и на какое-то мгновение я запаниковал и прикрыл голову руками. Ноги в грязных штанинах… острые колени, бьющие меня по лицу… Кто-то упал на меня, и на краткий миг мне на спину навалился груз всей толпы, прижимая лицом к полу, расплющивая меня о него… Сквозь звериный рев толпы до меня доносились отдаленные крики Амриты. Только я раскрыл рот, чтобы тоже заорать, как грязная голая нога ударила меня по лицу. Кто-то наступил мне на икру, и ногу пронзила жгучая боль.

На некоторое время я очутился в темноте среди мечущихся фигур, но уже через секунду увидел над головой свет, льющийся через разбитую стеклянную крышу, и склонившуюся надо мной Амриту. На левой руке она держала Викторию, а правой распихивала последних толкающихся нищих. Потом толпа пропала, и Амрита помогла мне сесть на грязной платформе. Все происшедшее напоминало появившуюся ниоткуда приливную волну, которая отдала свою буйную энергию и откатилась обратно, в бурное море людской толпы и заводи сгрудившихся семейств. Неподалеку над большим котелком с кипящей водой, чудом не расплескавшейся во всеобщей сумятице, скрючился старик.

– Прости, прости,– заладил я, как только сумел перевести дух.

Теперь, когда опасность уже миновала, Амрита начала всхлипывать и смеяться, обнимая меня и помогая подняться на ноги. Мы посмотрели, нет ли у Виктории ушибов или царапин, и именно в этот момент девочка расплакалась так громко, что нам обоим пришлось утихомиривать ее ласками и поцелуями.

– Прости,– снова повторил я.– Так глупо все получилось.

– Смотри! – воскликнула Амрита.

У моих ног лежал плоский коричневый портфель. Я поднял его, и мы принялись прокладывать себе путь в густой толпе гомонящих рикш, наперебой предлагавших свои услуги. Отыскав сравнительно свободное пространство возле улицы, мы прислонились к кирпичному столбу, в то время как нас обтекал поток людей. Я еще раз осмотрел Викторию. Она осталась невредимой и лишь помаргивала от более яркого света, явно прикидывая, не заплакать ли опять.

Амрита схватила меня за руку.

– Давай посмотрим, что в портфеле, и уйдем отсюда.

– Потом открою.

– Открой сейчас, Бобби,– настаивала она.– Довольно глупо, если окажется, что ты прошел через все это только ради того, чтобы умыкнуть завтрак какого-то бизнесмена.