В то же время Чжан-сунь Шэн внушал Або-хану: «Так как Дату-хан{373} заключил союз с домом Суй, то Шету не в состоянии будет удержать за собой верховную власть над тюркютским народом. Не лучше ли было бы вам поэтому своевременно примкнуть к этому союзу и стать под покровительство императора? Это дало бы вам большую силу и было бы благоразумнее избранного вами пути — терять свои войска, исполняя волю Шету, и, точно преступник, сносить его оскорбления»{374}.

Слухи о возможной измене Торэмена достигли Шаболио, и он решился на шаг, повлекший за собой гибельные для тюркютской державы последствия.

Усобица. В феврале — марте 584 г., в отсутствие Торэмена, Шаболио напал на его ставку. Во время резни погибла мать Торэмена. Поскольку всем было ясно, что это произошло по китайским проискам. Торэмен оказался в кровной вражде с китайцами. Он бежал на запад к Кара-Чурину Тюрку-тардуш-хану. Необузданность и несправедливость Шаболио, видимо, вызвали возмущение в орде. Кара-Чурин дал Торэмену войск сверх того, к нему присоединились 100 тыс. человек из его бывшего аймака{375}, а также удельные ханы Турксанф (Таньхань-хан) и Тегин-шад{376}. Торэмен имел под своим началом такие силы, что Шаболио не мог надеяться на успех. Даже брат его Чулохоу оказался на стороне повстанцев{377}, а кидани в тылу подняли восстание{378}. Осенью 584 г. Шаболио предложил Китаю мир и союз.

С аналогичными предложениями пришли послы и от Тардуш-хана. Ян Цзянь оказался господином положения, но этот умный и хитрый политик видел, что спасла его только распря в каганате. Он писал, что китайским войскам не под силу вести активную борьбу с тюркютской конницей, и поэтому отверг предложение князя Гуана{379} воспользоваться несогласием ханов и перенести войну в степи. Было еще одно обстоятельство, весьма важное для Ян Цзяня и всего Китая. Окитаенные сяньбийцы в северных областях могли в любой момент найти общий язык с тюркютами, тем более, что царевна из дома Чжоу направляла мысли и чувства хана Шаболио. Очевидно, по предварительной договоренности царевна предложила императору признать ее дочерью, а ее мужа, хана, сыном. Ее просьба была немедленно удовлетворена.

Это событие означало, что новая династия признает традиции, которые уцелели от прежней. Иными словами, были подтверждены привилегии сяньбийских помещиков на северной границе и восстановлена меновая торговля с кочевниками, т. е. замаскированная дань{380}.

Нота, которую Шаболио направил в Китай, выдержана в крайне независимых тонах. Содержащиеся в ней требования таковы, что предъявлять их мог бы скорее победитель, нежели просящий помощи. Ссылаясь на то, что император его усыновил, хан предлагал считать их имущество общим, как в патриархальной семье: «Все овцы и лошади моего царства суть скот императора, так как его шелковые ткани суть мои. Здесь нет взаимной разности»{381}. Хан не мог не понимать, что ценность его скота значительно ниже запасов шелка тридцатимиллионного населения Китая, но именно к такому обмену он стремился, диктуя цены на шелк и скот. Тут-то и разгневаться бы вспыльчивому Ян Цзяню, но он проявил совершенно необъяснимую выдержку и послал посольство с дарами, как в доброе старое бэй-чжоусское время.

Посол требовал от хана только одного — назваться вассалом и принять императорскую грамоту на коленях. Хан покапризничал, поупрямился и согласился. Это номинальное подчинение было необходимо Ян Цзяню для престижа, но по существу не император, а хан получил все, что он хотел, т. е. шелковую валюту, разрешение временно откочевать со всем народом к китайской границе, так как на севере его прижимали кидани и сторонники Торэмена, одежду и пищу для своих воинов и даже военную помощь, причем экспедиционным корпусом командовал тот самый князь Гуан, который мечтал истребить тюркютов{382}.

Примеру Шаболио последовал Кара-Чурин Тюрк, признавший себя в 584 г. вассалом суйской империи. Ему также был необходим шелк, и его друзья, согдийские купцы, настоятельно требовали, чтобы в степи был восстановлен мир и обеспечено безопасное передвижение караванов. Поскольку дары императора были вполне реальны, а вассальная зависимость неощутима, то оба ведущих хана охотно пошли на мир с Китаем, полагая, что они фактически выиграли войну. Этот союз остановил успехи Торэмена, начавшего было наступление на восток. Шаболио разбил его войска, а с тылу на него ударили абары, непосредственные подданные Кара-Чурина. Напав на незащищенную ставку Торэмена, они захватили в плен его жену и детей. Китайская армия, сопровождавшая войска Шаболио, отбила у абаров семью Торэмена{383}. Пленные были переданы Шаболио, который за столь ценный подарок расплатился тем, что очистил завоеванную в начале войны территорию и восстановил границу по великой пустыне Гоби.

Несчастный Торэмен потерял все: мать, жену, детей, родную землю{384}. Он был вынужден покинуть любимые просторы степей и отступить со своими последними сподвижниками на юг, где его пристанищем стал г. Пайкенд (около Бухары){385}.