– Сэмюэль… Мэйан…

Она задыхалась.

– Что с ней, да говори же! – воскликнул я, чувствуя, что сейчас упаду.

– Она с тобой говорила? Ты знаешь, где она?

– Мы виделись два дня назад. Что происходит?

– Она не вернулась. Не берет трубку. Я пошла в ее комнату – дорожной сумки нет. И кое-какой одежды.

– Как это нет? Она что, даже сообщения не оставила?

– Прислала эсэмэску: Не волнуйся, я знаю, что делаю. Я была на работе и сразу ей перезвонила, но она не ответила. Я вернулась домой и обнаружила, что кое-каких ее вещей нет. Я боюсь, Сэмюэль.

– Ты обзвонила ее подруг? Пернилу?

– Да. Она сказала, что Мэйан в последние дни была какая-то странная, а потом добавила, что наша дочь… решила помочь тебе.

Я чуть не задохнулся от страха, попробовал связаться с Мэйан, но попал на голосовую почту, потом послал несколько эсэмэсок, умоляя немедленно позвонить.

Я бродил по квартире, пытаясь избавиться от ужасных мыслей, потом подошел к компьютеру. Если – не дай бог! – случилось худшее, возможно, я найду сообщение от человека, который предрек мне неприятные перемены в жизни.

Писем было много, кто-то меня поддерживал, другие оскорбляли, но Однофамилец молчал, и я почувствовал облегчение.

* * *

Два часа спустя снова позвонила Дана.

– Мэйан улетела в Лос-Анджелес – сегодня, после обеда.

– Зачем? – удивился я.

– Она сказала Перниле, что проведет там уик-энд.

– У нее есть знакомые в этом городе?

– Да, одна ее подруга по колледжу переехала на Западное побережье. Я раздобыла номер телефона, но не дозвонилась.

– Она наверняка решила встретиться с Карлой! – сказал я Дане.

– С Карлой? С этой девицей, которая… Зачем?

– Хочет уговорить ее сказать правду. Она живет в Лос-Анджелесе и… Мэйан заявила, что попробует вытащить меня из передряги.

– О господи, только этого не хватало! Она специально не отвечала на звонки – не хотела, чтобы я ее задержала. Полечу следующим рейсом и…

– Не стоит, давай немного подождем. Мэйан понимает, что мы волнуемся, и наверняка свяжется с нами.

Я оказался прав – дочь позвонила ближе к вечеру.

– Где ты?

– В Лос-Анджелесе, в кафе.

– Что ты там делаешь? Почему сорвалась так внезапно и ничего не сказала?

– Потому что мама легла бы поперек двери.

– Она с ума сходит от беспокойства!

– Я только что с ней говорила.

– Что ты задумала, Мэйан?

– У меня встреча с Карлой Анчелотти.

– Но как…

– Я представилась журналисткой. Сказала, что хочу о ней написать, и мы договорились увидеться. Я попытаюсь убедить ее сказать правду полиции.

– Это неразумно, она даже слушать тебя не станет!

– Откуда ты знаешь? Так все повернулось бы в твоем романе, да?

– Это не литература, а реальная жизнь!

– К сожалению… Ладно, мне пора, она сейчас придет. Буду держать тебя в курсе.

Я очень тревожился за дочь, но был горд, что она оказалась такой храброй и пытается мне помочь.

* * *

Мэйан перезвонила через пятнадцать минут. Я ответил, но услышал только невнятное бормотание, потом различил два голоса и понял, в чем дело. Мэйан хотела, чтобы я стал свидетелем разговора, и, несмотря на фоновый шум, у нее получилось.

– Значит, вы его дочь…

– Да.

– Я ухожу, мне нечего вам сказать!

– А мне есть! Я прилетела из Нью-Йорка – специально, чтобы увидеться с вами. – Девушка не отвечала, и Мэйан продолжила: – Мы обе знаем, что вы сказали неправду.

– Не смейте! Я…

– Успокойтесь и выслушайте меня.

Я включил диктофон, подумав, что именно этого хотела Мэйан.

– Мой отец не образец добродетели – несколько последних лет я с ним даже не разговаривала, – но он и не такой подонок, каким вы его выставили.

Я представил, как виновница моих бед смотрит в сторону, изображая полное безразличие.

– Он был потрясающим отцом и образцовым мужем, пока не пришел успех. Эта чертова слава изменила его. Ударила в голову. Он не справился. Начал изменять маме. Они расстались. Отец пил, принимал всякую дрянь, отрывался по полной…

– Мне-то какое дело? – перебила ее Карла.

– Я говорю все это, потому что… человека, которого вы встретили на Сардинии, очень хрупкого и ранимого человека, легко было обмануть. А сегодня… Я опасаюсь за его жизнь. Он совершенно угнетен, потерян.

– Плевать я хотела на вашего отца и его проблемы!

– Не верю. Если бы вас интересовали только деньги и возможность прославиться, вы ушли бы сразу, как только я представилась. Но вы остались. Значит, вас мучает совесть. Я ошибаюсь?

Карла не ответила.

– Значит, не ошибаюсь, – констатировала Мэйан. – Давайте все обсудим. Что произойдет, если вы будете настаивать на своих обвинениях? Ваши адвокаты свяжутся с адвокатами моего отца и постараются вытрясти из него как можно больше денег. О вас напишет пресса. Вы очень красивы – что есть, то есть, – значит, какой-нибудь пройдоха-продюсер может предложить вам контракт и сделать «звездочкой на час». Но однажды – через год, два или три – вы окажетесь один на один с собой и посмотрите в лицо правде. Ваша ложь запачкала человека, разрушила не только его карьеру, но и жизнь. Что, если он покончит с собой, не вынеся груза несправедливости? Для окружающих вы станете девицей, которая оговорила известного писателя, вам перестанут верить. Не надейтесь, что адвокаты Сэмюэля Сандерсона оставят вас в покое, а потом ваши дети…

– Хватит! – закричала Карла. – Надеетесь залезть мне в душу, говорите красивые слова… Вы избалованная богатенькая девочка, ваш мир рушится, потому и стараетесь. Я не такая везучая. Единственное, что у меня есть, – внешность. Я сплю с богатыми мужчинами, которые очень дорого платят за секс с малолеткой. Я не горжусь тем, что делаю, но и не стыжусь этого. Я знаю, что жизнь – это война, а значит, нужно использовать любое оружие, чтобы победить.

– Все верно. Но не за счет хорошего человека. Не знаю, сколько времени вы провели с моим отцом, но наверняка успели понять, что он – хороший человек! Запутавшийся задавака, но… хороший человек. У вас есть отец, Карла? Вы его любите? Я своего очень люблю и не могу смотреть, как он гибнет. Я не дам ему пропасть из-за вашего оговора!

– Ну и ладно, делайте, что хотите! Нам больше не о чем говорить.

– Дайте мне еще минуту, Карла. Вы меня выслушали, и мои слова вас тронули. Скажите правду, пожалуйста.