– Нет, спасибо, – пробормотал он. – Все в порядке.

– Точно? Вид у тебя неважный, – заметила Таня.

– Никогда себя лучше не чувствовал, – заявил Гленн.

Через десять секунд он сорвался со стула, бросился к борту, и его вывернуло вчерашней лазаньей и виски. А еще единственным утренним тостом.

К счастью для сержанта, а особенно для окружающих, ветер дул ему в спину.

Со временем Гленн очнулся под рокот спускавшейся якорной цепи. Двигатель умолк, палуба сразу же перестала вибрировать, только высоко поднималась и проваливалась, бросая при этом сержанта в разные стороны. Послышался скрип каната, визг лебедки, щелчок и шипение вскрытой банки с каким-то напитком, треск рации, потом голос Тани:

– Суспол с борта «Скуби» вызывает береговую охрану.

Суспол – морской позывной суссекской полиции.

Сквозь треск Гленн расслышал ответ:

– Береговая охрана слушает. Прием.

Снова Таня:

– На шхуне десять человек. Находимся в десяти милях юго-восточнее Шорэмской гавани. – Она продиктовала координаты. – Дошли до места погружения, приступаем.

Опять затрещал голос:

– Сколько всего ныряльщиков, сколько в воде?

– На борту девять. Двое выходят.

Гленн смутно понял, что накрыт брезентом, ему больше не холодно. Голова кружится. Хочется быть в любом другом месте, только не здесь. Он заметил на себе пристальный взгляд Арфа.

– Ну, как ты?

– Не очень, – прозвучал слабый голос, напоминающий его собственный.

Внезапно усилилась вонь дезинфекции, сфокусировалась добродушная физиономия Арфа, затененная козырьком черной бейсболки, из-под которой клочьями ваты выбиваются с обеих сторон пряди седых волос.

– Знаешь, что морская болезнь бывает двух типов? – спросил он.

Сержант слабо помотал головой.

– При первом боишься умереть.

Сержант уставился на него.

– А при втором боишься не умереть, – договорил Арф.

Вокруг прокатился смех.

Значит, решил Гленн, он страдает сейчас третьим типом – когда уже умер, но не в состоянии покинуть тело.

Таня в непромокаемом гидрокостюме обрезала углы белого мешка для трупов. Если придется поднимать находку, вода должна вытекать из мешка. Полицейское снаряжение не приспособлено для подводных работ, приходится многое подгонять, переделывать. Прикрепившись пуповиной к панели питания и к системе связи, которой заведует Гонзо, Таня проверила на протечку костюм, маску, дыхательные и коммуникационные трубки. Полностью удостоверившись, что все в порядке, взглянула на часы.

Каждый опытный дайвер перед погружением старается исключить риск кессонной болезни, которую вызывает повышенная концентрация углекислого газа в крови, что причиняет сильную, порой смертельную боль. Поэтому при подъеме необходимо часто, иногда надолго останавливаться, в зависимости от глубины и длительности пребывания под водой. Отсчет времени ведется с момента погружения.

Таня вновь оглядела шланги на животе, уточнила положение розового буйка в нескольких ярдах от шхуны и свалилась спиной за борт в бурное море.

Подняв вихрь пузырей под поверхностью, на мгновение насладилась фантастической тишиной и покоем. Не слышно ничего, кроме собственного гулкого дыхания. Вынырнула в высоких волнах, выставила оба больших пальца для Гонзо.

Несмотря на бессчетные погружения по служебной обязанности и в выходные при каждой возможности, она всегда чувствует под водой свежий прилив адреналина. Одинаковых случаев не бывает. Никогда не знаешь, с чем столкнешься, что испытаешь. До сих пор не верится, что ей выпало счастье работать в специальной поисковой бригаде. И не имеет большого значения, что поиски трупов и криминалистических свидетельств происходят в вонючих каналах, заваленных выброшенными холодильниками и садовыми инструментами, мотками колючей проволоки, тележками из супермаркетов и угнанными машинами, что несколько отличается от подводной охоты на тропических рыбок и прочую морскую живность на Мальдивах.

Таня оглянулась на розовый буй, моментально исчезнувший из поля зрения за поднявшейся волной, неуклюже подплыла поближе, схватила руками в резиновых перчатках канат с грузом, ушла по нему под воду, совсем в другой мир.

Обвив одной рукой канат, она постепенно спускалась и сглатывала, чтобы не закладывало уши. Видимость быстро сокращалась, ноги ушли в песчаное дно, и наступила полная темнота. В погожие дни под водой в канале что-то более или менее видно, а сегодня течения подняли тучи песка и ила, поэтому кругом черно, как в угольном подвале. Бесполезно включать фонарь или видеокамеру, придется действовать на ощупь.

Светящийся глубиномер на запястье показывает шестьдесят семь футов. После погружения прошло две минуты. Таня сообщила наверх:

– Я на дне, приступаю к работе.

Вчера гидролокатор засек на морском дне две аномалии, которые дайверы оградили буйками со свинцовым грузом.

Теперь надо проплыть над участком, засунув под мышку пластиковый мешок для трупов, держась левой рукой за канат, а правой описывая перед собой широкую дугу, пока не наткнешься на искомый предмет.

Гидролокатор пока не обучен определять характер предмета, опознавая лишь форму и приблизительные размеры – футов шесть в длину и около двух в ширину. Сопоставимо с человеческим телом, но вовсе не означает, что на дне находятся трупы. Это вполне могут быть детали оборудования, выброшенный с судов мусор, неразорвавшиеся торпеды военных времен, обломки разбившихся самолетов и всякое другое. Не дай бог в темноте под водой напороться на что-нибудь острое.

В маску мимолетно стукнула какая-то глубоководная рыба, предположительно угорь или камбала. Таня Уайтлок медленно плыла в чернильной воде, держась левой рукой за канат, а правой размахивая перед собой, как будто протирала стекло.

Всякий раз при таком поиске начинает разыгрываться воображение, вспоминаются виденные фильмы ужасов, чудовища и демоны, прячущиеся на дне.

Впрочем, она ныряла в местах, которые гораздо страшнее открытого моря. Однажды отыскивала в канале тело десятилетнего мальчика. Погружалась в различные резервуары, подземные стоки и водоемы. По всей видимости, здесь ей ничто не грозит. Просто аномалия.

Рука на что-то наткнулась. Похоже, человеческое лицо под пластиком. Сердце ухнуло в груди. От неожиданности Таня чуть не сорвала маску! По венам прокатился ледяной шарик.

Черт, черт, черт!..

Ее жених, пилот «Бритиш эруэйз», не ныряет. Она не раз пыталась описать ему возбужденное волнение, радостную лихорадку от погружения, а он отвечал, что все необходимые ему волнения испытывает в кабине «Боинга-747». Там тепло, сухо, полно горячительных напитков, еды из салона первого класса. В данный момент она его понимает.