И Земцов узнал историю о Пащенко.

– Не может этого быть! – Старый опер решительно замотал головой, как упрямая лошадь. – Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Вадим Пащенко и вся эта бодяга? Да он же друг твой по жизни?! Вы же в выходные даже в сортир вместе ходите мочиться!

– Друзья иногда, оказывается, меняют окраску. Виолетта Штефаниц – Гурон – Ступицын – Пащенко. У меня у самого в голове это не укладывается. Я сам в это верить не хочу. Но я вижу то, что вижу, а не то, что хочу видеть. Я же не идиот! И где, вашу мать, в конце-то концов, моя жена?!

Сашка не выходила у меня из головы ни на секунду. Почему-то сейчас я за нее боялся больше, чем за себя, хотя она в Москве, а я – здесь.

– То есть? – раскрыл седоусый рот Земцов.

– Вот то и есть! – Я чувствовал, что начинаю терять самоконтроль. – Она уже три дня не отвечает на звонки, хотя до этого мы созванивались каждый день да по несколько раз!

Опер задрал на затылок шапку и почесал лоб.

– Антон (это был первый раз, когда Земцов назвал меня по имени, без отчества), это же Москва… Третьяковка, Кремль, Красная площадь… Загляделась женщина на «белокаменную», да и подзабыла о муже. У них это иногда случается. Дай только на что-нибудь рот разинуть, обо всем забывают. Заговорилась с коллегами…

Я слушал Земцова и видел, что он убеждает сам себя. Если бы это было вне происходящих событий, он бы убеждал не себя, а меня, ревнивого. Но каждый опер, а опытный – в особенности, поражен в той или иной степени вирусом подозрительности. И там, где как раз все в порядке, он будет искать криминал. И глаза Земцова бегали от меня к замерзшему фонтану, в поисках причин того, почему Александра Струге не выходит на связь со своим мужем.

– Ладно, оставим это на время. Если бы на нее вышли, меня давно бы уже третировали и забрали Рольфа. – Я решил прекратить этот разговор.

Но тут из Земцова полезло то, что должно было появиться с самого начала.

– Антон Павлович…

– Да перестань ты меня величать! – взорвался я. Обстановка походила на боевую, а в этом случае «товарищ полковник» всегда заменяется кратким «батя» или «командир». – Пора переоценить наши отношения. Ты – Саша, я – Антон. Другие версии?

– Нет проблем. Так вот, Антон, я думаю, что если эта «команда», которую ты только что перечислил, нашла тебя, она найдет и Сашу. Они тебя сломают на ней. У них другого выхода нет. А не третируют тебя только потому, что не успевают тебе ничего сказать. Ты сразу табло разбиваешь. А после этого какие разговоры?

Решение было принято сразу. Мне нужно ненавязчиво «засветиться» на какой-нибудь ерунде. Пусть на меня выйдут. Виолетту «отмели» сразу. Ей международный бандитизм ни к чему. Ей проще заплатить внутри России группе отморозков и затихариться в Германии. Потом, если крыша загорится, она скажет: «Позвольте, а при чем здесь я»? И в том, и в этом случае Земцов прав.

Мы встали с лавочки и отряхнули дубленки.

– Пойдем, – усмехнулся опер, – покажешь хоть, из-за чего весь сыр-бор.

Понятно, что речь шла о Рольфе, который, наверное, уже разорвал в клочья весь интерьер частного дома на улице Барьерной. Именно там проживала та миловидная сорокалетняя женщина, которая любезно приняла от меня пятьсот рублей и поводок.

Это я так думал, что меня с Рольфом никто не видел…

Мои иллюзии в отношении этого рассеялись, как утренняя дымка, едва мы вошли во двор частного дома, где я оставил пса.

Проходя мимо уже околевшего, с оскаленной смертной маской «кавказца», лежащего перед крыльцом, мы уже доставали пистолеты. Земцов – свой неизменный ТТ, я – газовый ПМ. Кровь на морде огромной кавказской овчарки, кровь на утоптанном снегу во дворике, кровь на крыльце…

В доме было тихо.

Земцов со вздохом посмотрел на мое «картонное» оружие и знаком показал – «уберись за спину и страхуй, боксер».

Крыльцо, сени… Кровь. Кругом кровь.

Опер врезал ногой по двери, и она, подломившись на одной из петель, влетела внутрь…

Мы ворвались в комнату.

Не хотелось верить в то, что было перед нашими глазами. Хозяйка брала на содержание лишь больших собак (за них дороже платят), и все пять в ужасных позах лежали в одной комнате. Немецкая овчарка, «азиат», два лабрадора и дратхаар. Они все были мертвы. Судя по лужам крови, в них стреляли, что называется, «до упора», пресекая малейшую попытку напасть. Кажется, у меня даже тряслась голова, когда я в убитых собаках пытался узнать Рольфа. Но его не было. МОЕГО РОЛЬФА НЕ БЫЛО НИ СРЕДИ МЁРТВЫХ, НИ СРЕДИ ЖИВЫХ! Его просто не было!

У окна, зацепившись рукой за подоконник, лежала женщина. Раны на ее лице и голове говорили о том, что ее били по еще молодому, красивому лицу несколько раз, не жалея. По-зверски, как гиены добивают раненую львицу.

– Антон, вызывай «Скорую»! – крикнул мне Саша. – Она жива!

Сунув обратно в карман сотовый телефон, я стал помогать Земцову. Мы перенесли женщину на кровать, я придерживал ей голову. Какая сволочь могла так поступить с женщиной?! Я нес ее и опять чувствовал угрызения совести. Шилков, женщина…

«Скорая» приехала очень быстро. Парамедики действовали, как роботы – молниеносно и четко.

– Жить будет? – Земцов доставал из пачки сигарету.

– От нас еще ни один не уходил! – усмехнулся врач одного со мной возраста.

Смешно. Это очень смешно.

Когда женщину увезли, в проеме двери появился заместитель Земцова, давно знакомый мне парень по имени Макс. Сколько его знаю, никак не могу спросить фамилию. Впрочем, это мне никогда не было нужно. С ним приехали еще двое оперов в штатском.

– Вперили в меня свой взгляд. – Саша стоял посреди комнаты, стараясь не глядеть на собак. – К тому моменту, как приедет «тормозная» опергруппа из местного райотдела, нам нужно кое-что выяснить. Даю пять минут на полный шмон хаты. Искать все, что может быть связано с этим преступлением. Макс убывает на улицу. При входе я видел четкие следы от широкого протектора. Меня интересует марка. И быстро пробегись по соседям. Поехали…

Через пять минут все с готовностью доложили, что, кроме мертвых собак, в доме ничего не обнаружено.

– А теперь быстро подводим итоги. – Земцов посматривал на часы, чувствуя приближение районных милиционеров. – Стреляли из барабанных пистолетов с приборами для бесшумной стрельбы. Гильз на полу нет, собирать их было некогда, а вокруг никто ничего не слышал, несмотря на то, что мы находимся посреди частного сектора. Собаки огромные, на каждую ушло около пяти-шести патронов, значит, в доме было как минимум трое человек со стволами в каждой руке. У дома следы от колес «бриджстоун». Ты не ошибся, Макс? Значит, «бриджстоун». Протектор очень широкий, поэтому делаем вывод, что это – джип. Далее. Пропала собака породы немецкая овчарка, возраст пять месяцев. Кличка – Рольф…