– Почему пиво одно? – поинтересовался Алексей.

Девушка виновато кивнула на строгого дядечку с бородкой, который маячил за ее спиной. Дядечка выступил вперед, обратился к Наташе:

– Мои извинения, барышня. Могу я взглянуть на ваш паспорт?

Сначала Наталья испугалась – она сделала что-то не то? Потом поняла, достала из сумочки и протянула документ. Улыбнулась кокетливо:

– Спасибо за комплимент, конечно, – слово «комплимент» она выделила, – но восемнадцать мне уже есть.

Официантка тут же доставила вторую кружку пива. Наташа и Алексей чокнулись, выпили и накинулись на еду.

– Ты тоже не обедал? – спросила Наталья.

– Не-а, – Алексей ловко препарировал баклажан, начиненный ореховым соусом. – Китайская лапша, конечно, не в счет… Я работал весь день, некогда было.

– Я тоже, когда работаю, обо всем забываю, – сказала Наташа. – Сегодня такой день суматошный, не до обеда.

Она ни за что не признается Алеше в том, что вместо еды сидела у телефона и ждала его звонка.

– Ну что, как твоя работа?

Алексей сказал весело:

– Летит! Сама по себе летит!

Но почему-то нахмурился. И опять замолчал.

Но надо же о чем-то говорить! Наташа задала следующий вопрос. Кажется, глупый. Но не сидеть же молча.

– Слушай, Леш… Ты человек вроде творческий… А стихи ты не пишешь?

– Нет. Не умею.

Да-а, вчера Алексей был более разговорчивым. Наташа намазала на еще теплую булочку масло с травами и сказала улыбаясь:

– А я вот пишу, представляешь. Хочешь, прочту самое дурацкое. Про моего хомяка: «Вышел хомка на прогулку, слопал маковую булку, съел так много он конфет – вам не съесть за десять лет». И еще пять строф в таком же духе.

Алексей засмеялся:

– Классно! А что, хомяк, правда такой прожорливый?

– Ты не представляешь! Хуже меня, – сказала она, отправляя в рот помидорчик, присыпанный нежнейшим сыром.

– А как твоя статья про наш двор?

Ну вот, она его разговорила. Он тоже стал задавать вопросы.

– Никак пока, – призналась Наташа. – Сегодня некогда было, а завтра – наверное, в милицию вашу поеду. И еще хочу найти какого-нибудь специалиста по всяким патогенным зонам. Может, ваш двор в черной дыре?

– Интересно, с чего бы, – протянул Алексей. – Раньше-то все нормально было.

– Может, ураган какой пролетел, – беспечно сказала Наташа, отдавая должное сочной говядине с гарниром из брюссельской капусты. Признаться, сегодня сгоревшая береза и самоездящая машина занимали ее гораздо меньше, чем вкусный ужин в компании Алексея.

Но Данилова, похоже, странные события в его дворе до сих пор беспокоили. Наталья внимательно взглянула на него. Спросила ласково:

– Леш, тебя что-то волнует?

Внезапно его спокойный, с московской растяжечкой голос изменился. Он спросил быстро, как будто боялся, что если помедлит, то у него просто не хватит пороху задать вопрос:

– Наташ, только не обижайся, ладно? И скажи мне правду.

Она испугалась:

– Я тебя чем-то обидела?

– Нет-нет, что ты! Просто вопрос хочу задать дурацкий.

– Люблю дурацкие вопросы! – поощрила она его.

– Ну, этот супердурацкий. У тебя есть родинка на груди?

Она смотрела на него, широко распахнув глаза. Вилка застыла в руке. Кусочек говядины по-строгановски упал обратно в тарелку.

– Наташа… – мучительно покраснел Алеша.

Она пришла в себя:

– Я… я удивилась просто. Откуда ты знаешь?

Алексей тяжело выдохнул:

– Правда – есть?

– Есть. Но как ты… – Она хотела добавить «узнал», но осеклась и тоже покраснела.

Он помялся:

– Сон мне приснился. Знаешь, иногда снятся такие сны, как бы это сказать…

Она смело продолжила за него (уже справившись и с неловкостью, и с удивлением):

– Эротические. А в твоем сне была я?

– Ты. Где-то на пляже. Ничего такого не было… Ты – вообще в купальнике, а я просто рядом стоял…

По тому, что Алексей отчаянно покраснел, Наташа поняла, что содержание его сна все-таки было фривольней. Ну что ж поделаешь, не обижаться же из-за этого. Такой сон – это, как говорят в «Черной кошке», комплимент, а не оскорбление. Только вот с родинкой непонятно.

Она растерянно сказала:

– Да, у меня правда там родинка… Вот интересно, как ты узнал?

Он потерянно опустил плечи:

– Не знаю…

А дальше сказал совсем уже несуразность:

– Ведь у нас с тобой вчера… ничего?

Наталья покраснела. Сказала сердито:

– А то ты не помнишь. Сидели, кофе пили. У тебя что – в памяти провалы? Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша?

Он опустил глаза:

– Извини.

Пожалуй, она была с ним слишком резкой. Наташа выдавила улыбку:

– Слушай, Леш, а, может, ты ясновидящий? Давай с тобой фирму организуем – будем пропавших по фото искать! Алиментщиков. И бандитов.

– Да какой я ясновидящий, – потерянно сказал он. И опять замолчал. Свиная нога остывала в его тарелке.

Наташа забеспокоилась: не пропадать же ужину из-за какой-то родинки!

– Эй, Леш, ты чего не ешь? Остынет!

Он машинально принялся за еду. Кажется, злосчастный сон до сих пор не давал ему покоя.

Наташа сказала:

– Да чего ты так удивляешься? Мне тоже вещие сны иногда снятся. Например, что вступительное сочинение будет по Грибоедову. И оно было – по Грибоедову!.. Правда, это мне не помогло, – вздохнула она. – А однажды приснилось, что нужно пойти в казино и поставить сто долларов на тридцать три!

– Сходила? – заинтересовался он.

– Нет. Папа сказал, что несовершеннолетних туда не пускают. А мне только семнадцать тогда было.

– Жалко… – Его голос звучал спокойно и тускло.

Но Наташа твердо решила его раззадорить:

– А вот ты скажи! На какой груди была родинка – на левой или на правой?

Он смущенно сказал:

– На правой. Сверху.

Наташа сделала вил, что сейчас расстегнет кофточку и удостоверится. Данилов жадно смотрел на нее. Но она строго сказала:

– Нет уж, фигушки. Поверь на слово.

– Так я не ошибся?

– Ни капельки. Только, видишь ли, в чем дело… Ты помнишь, в чем я вчера была одета?