— Господин Браса, у вас есть выбор: оставить за собой командование «Жемчужным единорогом» или вместе с командой сойти на берег и участвовать в обороне города, — объявил офицер.

— А что будет с кораблем? — уточнил капитан.

— Попробуем вывезти архивы, которые не должны попасть в руки врагу, — объяснил Орн.

— И беженцев?

— И беженцев.

— Тогда я, пожалуй, останусь в городе, — решил капитан.

— Как скажете. — Контрразведчик обернулся к Карлу: — Сделай опись изымаемых арбалетов и болтов к ним. Раздашь ополченцам. И пусть сержанты посмотрят, может, палашами или саблями кого вооружить надо. Только списки сделать не забудь.

— Хорошо, — кивнул писарь. — Опись прямо здесь составлять или на берегу?

— Да грузите так, чего уж, — только и махнул рукой Энрико Браса.

Господин Орн покинул «Жемчужный единорог», когда Карл уже закончил пересчет арбалетных болтов, коих оказалось двести шестнадцать штук. Самих арбалетов с корабля принесли ровно два десятка, и за ними тут же выстроилась настоящая очередь. А вот абордажные палаши особой популярностью у ополченцев не пользовались, поскольку вчерашние обыватели обращаться со столь жутковатыми на вид штуковинами толком не умели.

— Как выдашь оружие, проводи отряд на стену и передай списки лейтенанту Дауро, — распорядился контрразведчик и замахал руками, приметив въехавшую на пирс карету. — А потом мигом обратно! Чтоб одна нога там, вторая — здесь.

— Хорошо, — отсчитывая одиннадцать болтов переминавшемуся с ноги на ногу ополченцу, кивнул Карл Вадер и невольно выругался, оцарапав палец об острую грань наконечника, выкованного из какого-то потемневшего от времени металла. Болт этот настолько отличался от остальных, что писарь даже решил отложить его в сторону. — Следующий…

— Еще один арбалет велели передать, — заявил прибежавший от выстроившихся в шеренгу моряков с «Жемчужного единорога» юнга и сунул оружие убиравшему записи в саквояж Карлу. — В каюте капитана был…

— Давай, — обрадовался писарь, сразу сообразивший, что неучтенный арбалет какое-то время можно придержать у себя. Раз он идет на стену, возможно, и стрельнуть случай представится, почему нет? Вот только чем его зарядить? Вспомнив про странный болт, Карл поднял его с земли и, задумавшись, пробормотал: — Может, и подойдет…

— Конечно, подойдет, — фыркнул пытавшийся отдышаться юнга. — Его наш плотник сделал, как не подойдет?

— А наконечник чего такой странный? — засомневался Карл, которому вовсе не хотелось признавать, что сопливый мальчишка разбирается в оружии лучше его самого.

— Не знаю, его из срубленной сосны, что на мачту пошла, выдернули, — пожал плечами юнга и, заслышав, как кто-то выкрикнул его имя, метнулся обратно к матросам.

— Когда выступаем? — Писарь подошел к командовавшему ополченцами сержанту и закинул оказавшийся очень уж тяжелым арбалет на плечо.

— Сабли вернул? — уточнил тот.

— Ага, — кивнул Карл, который только сейчас сообразил, что упустил отличную возможность разжиться нормальным оружием вместо болтавшегося на поясе ножа. Раззява!

— Тогда пошли, — отвернулся от писаря сержант и рявкнул на расслабившихся ополченцев: — А ну-ка, стройся! Шагом…

И тут под ногами вздрогнула земля. Карл поначалу решил, что где-то неподалеку ударила молния, но почти сразу стали видны поднимавшиеся на другом конце города клубы пыли и дыма.

— Ходу! — скомандовал сержант, и ополченцы, враз растеряв стройность рядов, побежали вслед за ним.

Бег по улицам города запомнился Карлу Вадеру плохо. Он просто бежал, бежал и бежал. Иногда оглядывался по сторонам, иногда прорывался через высыпавшую на улицы толпу. Ставший враз неподъемным арбалет оттягивал руки, но выкинуть его писарь позволить себе, разумеется, не мог. Утешало лишь то, что остальным ополченцам приходилось ничуть не лучше.

Горожане уже вовсю обсуждали странное происшествие, но сержант довольствоваться слухами не собирался, а когда отряд добрался до места назначения, все стало ясно само собой. Одной из секций крепостной стены — от башни до башни — больше не было. По какой-то непонятной причине она рухнула, и каменные обломки почти полностью засыпали окружавший город ров.

Солдаты гарнизона лихорадочно пытались перекрыть выходившие к пролому улицы баррикадами; в соседние дома тащили булыжники и раствор — закладывать смотревшие на крепостную стену окна, — но исправить последствия катастрофы этими полумерами было нельзя.

— Как это могло произойти? — прислонился к стене Карл и попытался отдышаться, но ему никак не удавалось наполнить воздухом горевшие огнем легкие. — Подкоп?

— Какой подкоп? — выругался сержант. — Какой такой подкоп?!

— Где нам найти лейтенанта Дауро? — поняв, что сморозил глупость, подскочил Карл к какому-то офицеру в надетой поверх запыленного мундира кольчуге.

— А что такое?

— Ополченцы из Вельма под его командование, — вытащил писарь из саквояжа листок со списком.

— Арбалетчиков на крышу, остальных на баррикады, — приказал офицер, и сержант бросился исполнять распоряжение.

А Карл остался на улице один. Нет, вокруг царила лихорадочная суета, бегали солдаты, кто-то выкрикивал приказы, но все это его никоим образом не касалось. Он свое дело сделал — оставалось только вернуться в порт, чтобы ночью покинуть осажденный город.

И неожиданно для самого себя Карл Вадер вслед за ополченцами кинулся в ближайший к пролому дом. Нет, он вовсе не собирался нарушать наказ господина Орна — у него имелось прекрасное оправдание проявленному своеволию: арбалет. Тот самый арбалет, который он тащил через весь город и сейчас намеревался просто передать сержанту. Ну а если удастся хотя бы один раз выстрелить по врагу, надолго это его задержать не сможет. Всего один выстрел! Выпустить предусмотрительно убранный в саквояж болт — и бегом обратно в порт…

Когда Карл по скрипучей лестнице забрался на крышу, ополченцы уже разместились за наспех сколоченными из толстых досок щитами. Писарь присел неподалеку от сержанта, глянул на провал — и у него заколотилось сердце. Пыль улеглась, и там, в поле, вне досягаемости баллист Нильмары, выстраивались пехотинцы Ланса. Ровные ряды, овалы щитов, белые знамена с хищно изогнувшимся красным крылатым змеем.

Донесся далекий рокот барабанов, и пехота Ланса, не теряя стройности рядов, пошла на приступ. И тут Карл не поверил своим глазам — чем ближе к крепостным стенам подбирались шеренги противника, тем сильнее укутывало их облако непонятно откуда взявшегося тумана.

— Колдовство! — сплюнул кто-то из ополченцев. — И стену колдовством погубили…

— Почему они не стреляют? — с надеждой поглядел на крепостные башни другой.

Сержант недовольно шикнул, и парни моментально заткнулись. Полностью укутавшее еретиков молочной пеленой облако уже достигло провала, но до сих пор ни расчеты баллист, ни стрелки на крышах не получили приказа открыть стрельбу. Вот туман добрался до стены их дома, начал подниматься к окнам второго этажа, и по спине Карла будто провели призрачной ладонью. От охватившего парня ужаса на затылке зашевелились волосы, захотелось все бросить и бежать, бежать отсюда без оглядки. Писарь невольно даже подался назад, но тут зазвонили колокола на башне расположенного неподалеку молельного дома. А потом еще одного, и еще, и еще…