— Неправда ваша, — несмотря на разбитую губу, неожиданно четко заявил задержанный. — Я вор, а не вредитель…

— Камин разжигать? — деловито поинтересовался переодевшийся Ханс.

— А разжигай, пожалуй, — кивнул контрразведчик, пропустив слова Гильермо мимо ушей.

— Вы не слышите меня, что ли? — заволновался задержанный. — Я воровать собирался. Воровать! Зачем мне добро жечь?!

— Затем, что тебе за это заплатили, — заявил Орн и скомандовал Карлу: — Пиши: кроме того, у задержанного в подкладе куртки обнаружен тайник с пятью серебряными денье.

— Да у половины горожан на руках деньги ланской чеканки! — возмутился Гильермо, испуганно косившийся на разворошившего в камине угли Ханса. — Только вот не надо мне измену шить!

— У тебя на руках куча серебра, а ты лезешь в хорошо охраняемые склады? — ухмыльнулся контрразведчик. — История белыми нитками шита.

— Харчи сейчас в цене — надолго ли пяти денье хватит? — резонно возразил воришка. — А мне за солдатскую пайку в армию вербоваться неохота.

— Хотел, значит, продуктами разжиться?

— Да говорю же вам, так и было!

— А зерно ты куда, по карманам распихивать собирался? — вкрадчиво поинтересовался господин Орн. — Мешка-то при тебе не было…

— Да не знал я, что там зерно! — взвыл Гильермо. — Думал, прихвачу что под руку попадется…

— Нет, дружок, так мы с тобой каши не сварим, — покачал головой контрразведчик. — Ханс, что с камином?

— Разгорается пока.

— Тогда не теряй время — доставай «сапог».

— Не надо! — в животном ужасе забился на стуле пытавшийся освободиться вор.

— Послушай, малыш! — поднялся с колченогого табурета изрядно осунувшийся за последние дни господин Орн. — Нам тебя на куски резать никакого интереса нет. Натворить ты толком ничего не успел; расскажешь все как есть — отделаешься галерами. А нет, придется прямо сейчас из тебя душу вытряхнуть.

Карл Вадер отложил перо и размял озябшие в холодном подвале пальцы. Ханс перестал возиться с кое-как разгоравшимися поленьями и вытащил из-под лавки какую-то громоздкую железную конструкцию. Писарь начал было с интересом наблюдать за тем, как помощник контрразведчика прилаживает ее на правую ногу арестанта, потом приметил на ржавом металле темные потеки и поспешно отвел взгляд в сторону. В животе забурлило, и паренек даже пожалел, что успел позавтракать.

— Рассказывай, Гильермо, рассказывай, — предложил Орн.

— Слушайте, я действительно шел за зерном, — зачастил задержанный, — но брать ничего не собирался, рассчитывал прикинуть, сколько можно вывезти, и продать наводку серьезным людям.

— Кому именно? — без особого интереса уточнил контрразведчик.

— Серьезным людям, — как заклинание повторил вор. — Имен не назову — я ж к ним не обращался покуда. А назову, кого в голову придет, — так мне после такого не жить.

— Это ты все правильно говоришь, — согласился с ним Орн и кивнул помощнику. Молт, ухватившись двумя руками, с трудом провернул на пол-оборота торчавший сбоку от «сапога» ворот, и Гильермо завизжал от боли. — Я вот что, малыш, думаю: ты ведь нас просто за нос решил поводить. Ну, так мы не ленивые стражники, которым до тебя дела никакого нет. Решил по воровской статье на тюрьму пойти, а после захвата города оттуда на белом коне выехать? Не выйдет. Здесь и сдохнешь.

Контрразведчик замолчал, но продолжавший скулить Гильермо так ничего ему и не ответил. Ханс пожал плечами и вновь провернул ворот. Потом дошел до стоявшей в углу бочки, ведром зачерпнул из нее грязной воды и окатил потерявшего сознание вора. Тот очнулся и вновь принялся тихонько подвывать.

А Карла замутило. Писарю захотелось бежать из этого подвала прочь, но ноги сделались ватными, и все, что ему осталось, — это пытаться отвлечься от происходящего, затачивая и без того острое перо.

— Если продолжишь запираться — живым отсюда точно не выйдешь, — спокойно заявил господин Орн. — Не рассчитывай даже. Собственноручно шкуру спущу. И учти — следующий поворот винта сломает кости. Рассказывай и отделаешься галерами…

— Я просто вор… — заплакал раскачивавшийся на стуле, насколько позволяли путы, Гильермо. — Просто вор…

— Ханс…

Поворот ворота сопровождался омерзительным хрустом, из-под ржавого железа потекла тоненькая струйка крови, и задержанный враз обмяк. Карл Вадер с трудом сдержал подступившую к горлу тошноту и уставился на расплывавшиеся перед глазами строчки. В том, что бедолага говорит чистую правду, у него сомнений не было ни малейших.

— Баловство это все, — фыркнул Ханс Молт и достал второй железный «сапог», отличавшийся от первого лишь отсутствием ворота. — Огонь разгорелся…

— Валяй, — махнул рукой Орн и, усевшись на табуретку, закинул ногу на ногу.

— А если он невиновен? — спросил Карл.

— Что значит — невиновен? — изогнул бровь контрразведчик.

— Ну, просто вор…

— В военное время таких вот «просто воров» вешают без суда и следствия, — жестко заявил Орн, — а мы с ним еще разговариваем. Будет умницей — доживет до суда…

— Но если он не связан с агентами Ланса?

— На что поспорим? — тут же встрепенулся нацепивший второй «сапог» на левую ногу задержанного Ханс. Подмигнув писарю, он сунул металлическую конструкцию в огонь и защелкнул застежку на каминной решетке.

— В каждом из нас есть второе дно, — невесело усмехнулся господин Орн, — и наша работа — уметь видеть сокрытое там.

Разгоревшийся в камине огонь моментально раскалил «сапог» докрасна, и очнувшийся вор забился в бесплодных попытках высвободить ногу.

— Не надо! Я ничего не знаю! — выл он, но никто не обращал на эти крики ровным счетом никакого внимания.

По подвалу начала расползаться вонь паленых волос и горелого мяса, и зажавший ладонью рот Карл выскочил в коридор. Там его сразу вырвало, но легче писарю от этого не стало. Перед глазами продолжало стоять искаженное болью лицо вора, и парень несколько мгновений решал, стоит ли возвращаться обратно. Наконец он пересилил себя, вытер руки о штанины и, тихонько проскользнув в комнату, уселся за конторку.

— Не надо! Не надо! Не надо! — выл воришка, потом глянул в совершенно бесстрастные лица дознавателей и заплакал: — Я все расскажу, только перестаньте…

— И что такое ты нам расскажешь? — Ханс Молт вылил на раскаленный «сапог» остатки воды из ведра, но вытаскивать ногу задержанного из огня не стал.

— Я должен был поджечь склад с зерном! — выкрикнул Гильермо. — Мне заплатили!

— Кто заплатил? — уточнил не выказавший никаких эмоций Орн.

— Не знаю, подошел два дня назад на улице какой-то хмырь. Я крепко на мели был, а он об этом откуда-то прознал. Вот и подвалил…