Эва повернулась на другой бок, собираясь еще немного полежать, но левое колено пронзила острая боль. Испугавшись, она сбросила с себя одеяло и увидела большой синяк. Притронуться к коленке было страшно.

Эва потянулась за телефоном, который стоял на тумбочке возле кровати, и набрала в номер Алана. Её звонок разбудил его.

– Алан, что вчера было? – спросила Эва. – У меня коленка просто адски болит.

– Ну, подруга, ты даешь. Ничего не помнишь? – ответил Алан сонным голосом.

– Не-а.

– Тебя вчера потянуло на подвиги.

– А конкретно?

– Ну, сперва ты полезла на мост, хотела непременно пройтись по перилам, как в той сцене, что вчера снимали. Шампанское после водки тебе, что ли, так в голову ударило? Я же говорил, не надо понижать градус!

– Короче, полезла на мост, дальше что? – нетерпеливо спросила Эва.

– Да ты отжигала по полной программе, сразу и не расскажешь. И я еще не проснулся.

– Так просыпайся!

С этими словами Эва встала и попробовала наступить на ногу. Услышав, как она вскрикнула, Алан спросил:

– Что, сильно болит?

– Нереально.

– Давай-ка бегом к врачу, – забеспокоился Алан. – То есть стоп, что я говорю? Не ходи никуда. Ложись обратно в люлю. Я сейчас приду.

Он поднял на ноги всех, сообщил Колину, и тот немедленно прислал врача, состоящего при съемочной группе. Врач осмотрел Эву, вывиха не нашел, наложил повязку и дал ей обезболивающее. Проделав необходимые процедуры, он предписал полный покой до его возвращения. Он собирался пойти к Колину и доложить о состоянии дел, а также договориться о том, чтобы отвезти Эву в клинику и сделать рентгеновский снимок.

– Ну всё, приехали, – сказал Алан. – Теперь будешь сидеть в номере и никуда не выходить.

Им принесли завтрак, и Алан принялся его уплетать с большим аппетитом. Эва есть не хотела – еще бы, такой бодун – поэтому она просто пила чай.

Устроившись поудобнее на кровати, она спросила:

– Ты можешь рассказать, что я вчера творила? Меня в клинике станут расспрашивать, как я получила травму, а я и понятия не имею!

– Тебе надо учиться пить, – ответил Алан, намазывая джем на кусок хлеба с маслом. – Нельзя же, чтобы башка полностью вырубалась.

– Твою мать, – выругалась Эва. – В двух словах, без нотаций, что еще было, помимо того, что я выпила лишнего?

– Ну, было весело, пока ты не полезла на перила. Я, хоть и был бухой, успел тебя подхватить, когда ты спрыгивала. Не зря тренировался вчера.

– Я что, на каблуках полезла? Или я туфли сняла?

– Ты была в кроссовках.

– Ну, дальше.

– Ну, я реально перепугался. В тебя словно черт вселился. Буйный такой черт. Хотя веселый.

– Это видел кто-нибудь?

– А как же, конечно. Анне-Лиза и её бойфренд. Мы вместе гуляли.

Эва поморщилась.

– И что они делали?

– Ничего. Таращились.

– А когда я спрыгивала, я что, ударилась коленкой о перила? Или я оступилась?

– Вроде нет. Мы пошли в гостиницу.

– То есть они не поняли?

– Кто «они»?

– Анне-Лиза и её бойфренд!

– Что они должны были понять? – не понял Алан. – Что ты бухая? Это и так было яснее ясного.

– Нет, не это, а то, что я ногу повредила!

– Если ты сама не поняла, как они-то могли понять? – задал резонный вопрос Алан.

– Ну, не знаю, может, я хромала.

– Ничего ты не хромала. Ты трепалась по-польски или по-русски. В общем, было ясно, что тебе пора в люлю.

– Вот черт, – сказала Эва. – Вот черт!!!

– Но это еще не всё. Потом ты полезла на байк.

– На байк?!

– Возле гостиницы на парковке стоял байк. Ты на него залезла, уселась в седле, за руль схватилась по-хозяйски и давай трепаться, какая ты рокерша, байкерша, все дела. И что ты гоняла по ночам по городу, катала какого-то классного парня, который учил тебя водить тачку и классно научил.

– Что-о-о?!

– А потом вдруг вместе с этим байком ты молча шмякаешься на асфальт. Мы понять ничего не успели, а ты уже лежишь, в небо глядишь и песни горланишь.

– Так, – сказала Эва. – Вот это ты врёшь. Байк тяжелый, он бы меня придавил и я бы орала. Либо его не было и ты всё придумал, либо…

– Это он для миниатюрной трезвой девушки тяжелый, – возразил Алан. – А миниатюрной пьяной было пофиг.

Эва выругалась нецензурно.

– А какие песни я пела?

– Я-то откуда знаю? Русские какие-то.

Алан попытался изобразить её пение, и Эва скривилась. Судя по всему, прошлой ночью её разобрало исполнять «Айсберг» Аллы Пугачевой. «С другой стороны, хорошо, что не „Асту Маньяну“, специально для наших шведских друзей», – подумала она. Потом она представила, как валяется на мостовой в окружении упомянутых друзей и горланит, и не смогла удержаться от смеха: честное слово, «Аста Маньяна» была бы по делу.

– Мы тебя подняли, – продолжал Алан. – Сперва байк, потом тебя. Байк поставили на подножку. Тебя – на ноги.

– Ну, а дальше?

– Дальше я повел тебя в люлю!

– А хозяин байка не прибегал орать? Мол, зачем на его байк лезут, потом грохают на землю?

– Нет, он рядом стоял и таращился.

– Рядом стоял? А откуда он взялся? Он кто такой?

– Бойфренд Анне-Лизы.

Эва схватилась за голову. Мало того, что она, как выясняется, хвасталась своими давними подвигами в присутствии Свена, так еще и залезла на его байк, свалилась вместе с этим дурацким байком, а он стоял с Анне-Лизой и, как выразился Алан, таращился!

– Похоже, ты прав, – сказала она мрачно. – Пить я не умею.

Следующая неделя выдалась очень тяжелой. Эве дали отдохнуть три дня, но потом съемки возобновились. Она была рада приступить к работе и отлынивать не думала. Плюс к тому она беспокоилась, что из-за её недавних чудачеств, приведших к травме, остальные участники съемочной группы (кроме Алана, разумеется) начнут хуже к ней относиться. Но страхи оказались напрасными: люди, включая Колина, отнеслись с пониманием. Однако она не ожидала, что на съемках ей придется так трудно.

Никогда в жизни ей не приходилось принимать такую кучу лекарств. А еще, помимо съемок, нужно было ежедневно совершать визиты к врачу и посещать процедурный кабинет. У Эвы диагностировали ушиб и растяжение связок коленного сустава – штука неприятная, тем более для танцовщицы. Необходимо было наблюдаться у травматолога и ортопеда, если Эва хотела быстро восстановиться и танцевать дальше. А она, конечно, хотела. Хорошо, что танцы для сериала они отсняли прошлой осенью. Если бы это потребовалось делать сейчас, Эва не смогла бы работать. Она и ходила-то с трудом.