Следующий день Блейз провела в обществе молодой, но уже известной актрисы – приятное разнообразие после серьезного интервью накануне. Кинозвезда – в двадцать один год она уже удостоилась премии «Золотой глобус» – была дерзкой на язычок, сексуальной и с чувством юмора. Блейз смело задавала ей самые неожиданные вопросы и получала на них предельно откровенные ответы, порой выходящие за рамки приличий. Блейз нравилось время от времени делать такие интервью. Озорные, а порой слегка шокирующие, они вносили разнообразие в монотонность серьезных разговоров. Это интервью она провела на одном дыхании. Ее визави отличалась предельной откровенностью, не лезла за словом в карман и, что самое главное, была легка в общении. Блейз осталась более чем довольна. Вечерним рейсом она вылетела в Нью-Йорк и прекрасно выспалась в самолете.

В аэропорту ее встретил Талли и отвез прямо на работу, как раз к утреннему эфиру. Не успела она переступить порог своего кабинета, как ей позвонил Саймон и сообщил, что все в порядке и что они с Салимой отлично провели время в ее отсутствие. Блейз накануне так и не позвонила им, потому что ужасно устала.

– Устали? – сочувственно поинтересовался Саймон. Ритм ее жизни мог доконать любого, даже человека с железным здоровьем. Однако ей, похоже, все нипочем. Она тут же поведала ему об интервью, которые записала в Лос-Анджелесе.

– Нисколько. Я отлично выспалась в самолете. Жаль, что перелет из Лос-Анджелеса коротковат. Лучше летать в Европу.

Через Атлантику лететь семь часов, тогда как рейс с одного побережья США до другого был почти на два часа короче, всего пять с половиной. Ночной сон в таком случае сокращался на полтора часа, а кресла в салоне первого класса нельзя было привести в горизонтальное положение. Блейз досконально знала особенности рейсов, которыми летала.

В придачу ко всем передрягам последнего времени в тот день из-за совещания ей пришлось задержаться на работе допоздна. Правда, на ее счастье, обошлось без «сюрпризов», хотя Блейз было неприятно видеть там Сьюзи Квентин. Та держала себя как настоящая царица мира. Ее отправляли в Париж делать репортаж о неделе высокой моды, а также для интервью с супругой президента Франции. Полная лафа. Впрочем, для Блейз сюжеты на темы высокой моды были неинтересны.

Домой она вернулась лишь к восьми вечера. Салима уже поела и с кем-то разговаривала по телефону в своей комнате. Саймон заранее накрыл стол и, когда Блейз вошла, дружески ее обнял. Было приятно видеть его улыбающееся лицо и знать, что кто-то рад твоему возвращению. Это ощущение было для Блейз в новинку. Не размыкая объятий, Саймон заглянул ей в глаза.

– Я рад, что вы вернулись, – признался он. – Я всегда переживаю за вас.

Он не торопился выпускать ее из объятий.

– Приятно слышать. Я за вас тоже волновалась, – ответила Блейз. Кстати, так оно и было. Она всегда беспокоилась за Салиму. С ее диабетом можно ожидать всякого. Но Саймон все держал под контролем. Теперь, когда рядом с ее дочерью он, Блейз чувствовала себя гораздо увереннее. Да и Тереза, экономка, в ее отсутствие тоже ночевала в квартире.

За ужином Блейз рассказала Саймону о том, чем занималась в Лос-Анджелесе, о похоронах Патрика Олдена, об интервью с президентом университета и с веселой молоденькой кинозвездой. Разнообразие было характерной чертой жизни Блейз и доставляло ей немалое удовольствие. Саймон по глазам понял, что особое удовольствие ей доставила встреча с кинозвездой. Он слушал рассказ Блейз, раскрыв рот. Даже прожив несколько недель под одной крышей с ней и узнав ее ближе, он все еще был под впечатлением от ее образа жизни. Она рассказывала ему о людях, о которых он раньше только читал, для нее же общение с ними было привычным делом. То, что в его глазах было исключительным и необыкновенным, ею воспринималось как рутина, как скучная повседневность.

– Люблю слушать рассказы о вашей работе, – с улыбкой признался он. Впрочем, теперь он знал и оборотную сторону работы на телевидении, все подводные камни и риски журналистской деятельности. Все было не так однозначно. Но Блейз не боялась трудностей. Она смело принимала вызовы, которые ей бросала жизнь, и каждый раз оказывалась на высоте.

Они поболтали еще какое-то время. Наконец Блейз встала из-за стола и заявила, что хочет принять ванну и лечь спать. Она чертовски устала. Заглянув к Салиме, она поцеловала дочь на ночь, после чего зашла в свою комнату. Как все-таки приятно снова оказаться дома! Особенно когда тебя здесь ждет тот, с кем можно поговорить в конце дня или вернувшись из далекой поездки. Теперь, когда в ее квартире поселились Салима и Саймон, когда они все втроем собираются за ужином, когда постоянно происходит что-то новое, квартира наконец стала настоящим домом, – впервые с тех самых пор, как Блейз в нее переехала.

Это был совершенно иной мир – мир, в котором Салима поет под руководством Лючанны и бродит по комнатам, а Саймон каждый вечер готовит сногсшибательные ужины. Впервые за долгое время эта новая жизнь доставляла Блейз радость. По утрам она с трудом заставляла себя уходить из дома на работу. Хотел Саймон того или нет, но он вдохнул в ее жизнь новый смысл.

На следующей неделе Блейз спросила Саймона о его планах на День благодарения: вдруг он собирается ехать к родным в Бостон. На ее вопрос он ответил без колебаний: мол, уже решил, что останется в Нью-Йорке. Он нужен им здесь, и даже его короткая отлучка создаст для Блейз трудности.

– Если я уеду в Бостон, то кто приготовит для вас индейку? Вашим кулинарным талантам я не доверяю. Кроме того, я на прошлой неделе уже заказал в мясной лавке птичку. Точнее, попросил сделать это Салиму. Она с доблестью выполнила мое поручение и осталась ужасно довольна собой. Вы обычно приглашаете кого-нибудь на День благодарения?

Блейз отрицательно покачала головой. Обычно в этот день она ездила к Салиме в Колдуэлл или находилась в командировке.

Блейз вот уже одиннадцать лет не праздновала День благодарения дома. В этом году сразу после праздников она собиралась в Израиль. Но все ближайшие выходные проведет дома.

Как все-таки здорово, что ей никуда не нужно! Можно посмотреть футбол и послоняться по комнатам. А еще у нее были три билета на матч с участием «Рейнджеров». Она любила хоккей. Саймон тоже.

– Кстати, – произнес Саймон, заметно волнуясь, – в эти выходные в Нью-Йорк приезжают мои родители, хотят повидаться с друзьями. Как вы думаете, Блейз, есть возможность пригласить их на чай? Моя мать – большая ваша поклонница, да и отец будет счастлив познакомиться с вами. Если эта идея вам не нравится, то ничего страшного, я встречусь с ними где-нибудь в другом месте.

– Почему бы нет? – беспечно отозвалась Блейз. Ей действительно было интересно познакомиться с его родителями. Судя по тому, что рассказывал о них Саймон, оба – фигуры весьма колоритные.

Следующие две недели Блейз была жутко занята. Накануне Дня благодарения они с Салимой сходили в церковь и поставили поминальную свечу за упокой Эбби, которая в этот день вместе с ними всегда садилась за стол в Колдуэлле. Было довольно непривычно праздновать в этот раз без нее. Обе в грустном настроении вернулись домой. Саймон как раз занимался на кухне пирогами к завтрашнему столу – разумеется, по специальному рецепту, чтобы не навредить здоровью Салимы. Блейз попыталась отщипнуть корочку от уже испеченного пирога, но Саймон шутливо шлепнул ее по руке.