Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он долго-долго смотрел на меня. Во взгляде его отчетливо читалась уязвимость. Казалось, в этот момент, его всегда наглухо закрытая и спрятанная от мира на тысячи замков душа приоткрыла свои створки и готова была впустить меня. Но вот он моргнул и на губах его показалась кривая усмешка.
— Что ж, приятно слышать, что у меня не раздвоение личности.
Я сжала его руку сильнее.
— Только посмей так сделать, и я тебя ударю. Честное слово.
— Что сделать? — спросил он, глядя на мраморный пол.
— Закрыться. Ты вечно так поступаешь. Только мне начинает казаться, что я вижу тебя, как ты тут же прячешься в свою раковину.
Рейган выдернул руку и покачал головой. Я почувствовала себя так, словно он дал мне пощечину.
— Расскажи мне о доверии. Многим ли ты сама позволяешь войти в твою жизнь? Ты ведь даже не осознаешь, что сама отгораживаешься от всего мира. Нельзя знать тайные мысли и желания других, при этом оставаясь нераскрытой.
Я прищурилась.
— И что же ты хочешь узнать обо мне? Вам, правда, это так интересно, Ваше Величество? Что ж, вот тебе правда. С самого рождения я чувствовала себя странным уродом, которого все избегают. Родственники отца меня ненавидели, веря в то, что мама забеременела мной еще до того, как встретила отца. Я ненавидела, когда они приходили и для приличия обнимали меня. Тогда я невольно проникала в их мысли и буквально ощущала вываливающуюся на меня ненависть. Да и папа был не лучше. Я не могу припомнить и пары добрых слов, которых он сказал мне за всю жизнь. Мама была единственной, кто любил меня, но ее было недостаточно, чтобы защитить меня от внешнего мира. Я довольно рано поняла, что чем меньше людей ты пускаешь в свою жизнь, тем легче тебе будет, если они отвернуться от тебя. Поэтому, когда умер отец, я не проронила даже слезинки. Бабушка после похорон кричала и называла меня бессердечной ведьмой, и никому не пришло в голову, что я не обязана была испытывать даже толику светлых чувств, к человеку, который считал меня ничтожеством. Тебе еще хочется что-то узнать? Может про то, как нас с мамой вышвырнули из дома, едва позволив собрать личные вещи?
Я покачала головой и резко поднялась, не глядя на Рейгана. Я уже жалела, что сорвалась и рассказала ему. Ночь была слишком выматывающей. В груди разбухал ком, который вот-вот был готов вырваться слезами, и мне нужно было убраться отсюда, как можно быстрее.
Но сделать шаг мне не дала сомкнувшаяся на моем запястье рука, она же снова потянула меня вниз. Я опустилась на подушки и почувствовала, как сзади меня обвивают сильные руки. Моя голова оказалась на груди Рейгана.
— Пусти меня, — прошептала я, отчаянно борясь со жжением в глазах. Только бы не разреветься.
— Не могу. Ты выглядишь так, словно нуждаешься в том, чтобы тебя обняли.
— Ничего подобного, — выдавила я. — Это звучит жалко.
— Нуждаться в ком-то — это не жалко, Ребекка.
— Ты же вообще ничего не понимаешь. Не думаю, что за всю твою жизнь кто-то позволил хоть отдаленно похожее на оскорбление слово в твою сторону. У тебя были родители. У тебя были друзья. Что ты вообще знаешь о том, что жалко, а что нет?
Я шмыгнула носом, проклиная себя за эмоциональность. Попыталась вырваться, но он лишь крепче обнял меня.
— Возможно, но я точно знаю, что в тебе нет совершенно ничего жалкого. То, как обращались с тобой твои родственники… Не думаю, что это сойдет им с рук.
Я замерла. Потом напряглась.
— Мы говорим сейчас о какой-то абстрактной каре небесной?
Он обнял меня еще крепче и положил подбородок мне на макушку.
— Мы говорим о прекращении сотрудничества нашего королевства с их семьей.
Сглотнула. Насколько я знала, семья отца занималась обработкой кирпича, они являлись основным поставщиком этого материала для строительных работ в королевстве. А также у них в аренде находились королевские песчаные карьеры. Если все это отнять… Их просто уничтожат.
— Это не так просто сделать, — пробормотала я.
— Я сделаю.
— Месть — это глупо. Все равно уже ничего не исправишь.
— Они слишком зазнались. Они всегда завидовали нашему положению, и просто отыгрывались на тебе и на твоей матери. Они посмели выставить вас из дома.
— И ради чего это? — устало вздохнула я. — Ради чести светлочтивцев?
— Нет, — он замолчал, а я отчего-то затаила дыхание. — Ради тебя.
Слова разлились приятным теплом по всем телу, а на глаза отчего-то снова навернулись слезы.
Я чуть повернула голову, и ощутила поцелуй в висок.
У меня перехватило дыхание. Дрожь пробежала по всему телу, когда его горячее дыхание обожгло ухо. Он провел носом по моим волосам, и я закрыла глаза. Чувства бились в груди и вырывались наружу. Мне хотелось повернуться к нему, обвить руками его шею и целовать, целовать, целовать. Мне хотелось обнять его и крепко-крепко прижаться к его груди, ощущая, как его ладони покоятся на моей талии. Я больше не могла сдерживать эту птицу с крыльями в груди. Она пыталась взлететь и больно била по ребрам.
— Рейган, я…
— Рейган, — раздался у входа в последнее время ненавистный мной голос.
Я вздрогнула и ощутила, как по телу пробежался холодок, когда в святилище вошла Сесилия. Я тут же резко отстранилась и поднялась. Ну конечно, как же я могла забыть про нее?!
Девушка недоуменно посмотрела на меня, потом сосредоточилась на «короле».
— Николас сказал, что ты можешь быть здесь. Это насчет нашей свадьбы, а точнее…
Дальше я уже не слушала. Свадьбы? Это слово билось в голове, с каждым мгновением становясь все больше, все сильнее заполняя мысли.
Он женится на ней? Я знала, что он собирался, но я думала, что когда между нами… Не может быть! Он женится!
Боль опалила
