На два часа раньше обычного срока, нетерпеливо потрясая каштановыми кудрями, царица вошла в помещение охраны своей «Темной комнаты». Телохранительницы, скрывая удивление, вытянулись по стойке смирно, демонстрируя крепкие мышцы и готовность защитить госпожу любой ценой. Но Галатею было не обмануть, она прекрасно видела, как они глядели в мониторы на этого одноглазого грека, они явно не забыли поражение, которое он им нанес на арене Стили, и того, что за этим последовало. Интерес в их глазах был явно не только «спортивный». Но ладно, она разберется с ними позже, а сейчас есть дела куда важнее. Она за секунду сбросила с себя одежду и решительно двинулась в сторону шлюза. Одна из бестий протянула ей прибор ночного видения, но царица, поморщившись, оттолкнула ее руку.

– Сегодня это не понадобится.

В глазах телохранительницы мелькнуло удивление, но она мгновенно скрыла его за каменной маской бесстрастия и покорно отворила дверь.

– Внутрь не входить ни при каких обстоятельствах. И отключите камеры, бесстыдницы.

Галатея глубоко вздохнула и, с интересом отметив, что слегка нервничает, шагнула в темноту.

Теперь нырнуть в черный океан собственного прошлого предстояло ей самой. Сквозь кромешную тьму и безмолвие она чувствовала горячее сильное тело пленника, слышала его ровное дыхание. Его близость должна помочь ей вызвать из памяти нужные картины, а потом их воспоминания сольются, станут одним целым, заиграют красками, и тогда она поймет, кто он такой на самом деле. И что было там, в прошлом. Ей показалось, что эта мысль каким-то образом передалась пленнику. Несколько часов депривации сделали свое дело, и Галатея уже не понимала, думает она или говорит вслух, перед глазами сквозь черноту вспыхивали яркие пятна, в ушах стоял гул, напоминающий рокот далекого прибоя. Наконец, особо яркая вспышка заставила ее зажмуриться…

…Зажмуриться на секунду и прикрыть фиолетовые глаза ладонью. Чертово утреннее солнце! Девушка встала понадежней в моторной лодке, которую нещадно качало волнами вблизи скал. Она огляделась. Вся ее команда была рядом, Никос и Георгиос скалили белые зубы из черных бород, глядя на нее весело и азартно, словно псы в ожидании охоты. В соседней лодке вечно угрюмый Костас сжимал огромными лапами свой «калашников». Рядом с ним Антонис, Демис, Ангелос, компания отчаянных головорезов и самых удачливых контрабандистов от Миконоса до Самотраки. И руководила ими она. Несмотря на свою молодость и красоту, она уже носила татуировки крупного криминального клана на подошвах своих длинных ног, это она наладила схемы контрабанды марокканского гашиша, оружия для повстанцев Бенгази и многого другого. А когда она предложила прятать товар на морском дне, с воздушными баллонами и мешками с солью, по методу американских бутлегеров, это произвело настоящую революцию в их криминальном промысле. Правда, бывший капитан их банды посчитал этот способ ненадежным и высмеял молодую контрабандистку. Пришлось доказать ему надежность задумки, отправив его на дно с привязанным к ногам соляным мешком и баллоном. Больше сомнений в идеях высокой гречанки ни у кого не возникло.

Ну вот, вода рядом с лодками, наконец, забурлила, и желтые спасательные буйки выдернули на поверхность шесть больших герметичных контейнеров. Контрабандисты, весело покрикивая, поспешили затащить драгоценный груз на борт лодки. В этот раз товар был особенный, чистейший кокаин от ливанских партнеров, полученный в обмен на боеприпасы для антиамериканского джихада. Осталось только встретиться с покупателями и стать настоящими богачами. Отяжелевшие лодки, ощетинившись стволами, не спеша принялись огибать ближайший мыс.

Солнце уже давно взошло, и покупатели, молодые греческие мафиозо, нетерпеливо ждали их в условленном месте. Лихие разбойники, торговцы наркотиками, оружием и живым товаром легко могли соревноваться в удали с бандой контрабандистов. Пока лодки приближались друг к другу, каждый разглядывал другого с напряженным недоверием. Но тут ее зоркий взгляд выцепил из компании бандитов, сгрудившихся на борту, одного молодого грека. Крепкий и поджарый, годами не старше ее, он глядел на юную разбойницу, не отрывая глаз, и белозубая улыбка расцветала на его лице. Девушка, ни капли не смутившись, ответила ему своим насмешливым фиолетовым взглядом и невольно улыбнулась такому откровенному интересу. Она почувствовала, что этот взгляд особенный, что его стоит запомнить получше. И тем же вечером, пока контрабандисты отмечали удачную сделку, она узнала, что этот чернявый смешливый грек умеет дарить не только особенные взгляды. Когда их молодые тела сплелись вместе на дне лодки, в кромешной тьме безлунной ночи, когда они дарили друг другу поцелуи и улыбки в безмолвии под бормотание волны так же, как сейчас…

…Так же, как сейчас, когда она чувствовала его горячее сильное тело, когда они целовались и ласкали друг друга в полной темноте и безмолвии, словно никого не было, кроме их двоих.

Темнота казалась кромешной, обволакивая черным, едва слышно шуршащим покрывалом две тонкие фигуры, медленно идущие по каменной лестнице. Галатея и Дамиана спускались все ниже в подвалы дворца, и казалось, время остановилось за их спинами и раздумывает: идти следом или лучше остаться здесь, где еще слышны звуки настоящего? Ведь там, в темноте каменного колодца, было холодно, сыро и, чего уж греха таить, жутковато. Мало ли, что водится в этом кромешном мраке. Вон, если прислушаться, то… Нет, ничего не слышно – мертвая тишина. Только тихие шаги двух молодых женщин и потрескивание фитилей в старомодных фонарях, которыми они освещают себе путь.

Узкая лестница, сложенная из больших кусков гранита, свивала свои серые кольца, опускаясь глубоко в недра острова. Гостям и большей части персонала вход сюда был закрыт, а не в меру любопытных, рискнувших сунуть свой нос за тяжелую деревянную дверь, притаившуюся в самой отдаленной и пустынной части дворца, ждало суровое наказание. Суровое настолько, насколько позволяла фантазия Цариц. А уж в том, что у них хватит изобретательности причинить нарушителю такие страдания, которых он и вообразить не мог, сомневаться не приходилось – об этом внятно свидетельствовал весь уклад жизни на острове. Жалость была здесь скорее постыдным извращением, чем нормой, и каждый, кто попадал на Остров Пяти Цариц, не сомневался – здешним правительницам она была незнакома.

Сандалии мягко ступали по грубо обтесанным камням, но в звенящей тишине едва слышный хруст пыли под тонкими подошвами казался неестественно громким. Дамиана раздраженно морщилась – от неприятного звука по коже то и дело пробегали мурашки. Это было противно и отдавало слабостью, а она такие «рабские» реакции ненавидела. Слабость – удел ванильных барышень, нижних прислужников и бесполезных слизняков, неспособных контролировать свою жизнь. Для Первой Домины, наделенной практически безграничной властью, подобные проявления недопустимы… Но этот отвратительный звук, кажется, с каждым шагом становится все громче. Это бесит. Господи, как же это бесит!

В очередной раз черноволосая поймала себя на том, что брезгливо морщится, и сжала зубы. Надо отвлечься. Это всего лишь воображение… и нервное напряжение последних дней, которое по непонятной причине трясет всех пятерых Цариц. Что с нами происходит? Даже Галатея, снежная королева, и та похожа на пороховой бочонок, который вот-вот взорвется. Неужели на нее так влияют встречи с этим татуированным греком? Каждая из Цариц, которая с ним встречалась, преобразилась, словно этот… Стилетто (обычно Дамиана не называла сабов по имени, даже не запоминала их – зачем? Раб есть раб, какая разница, как его зовут? Но имя, которым представился этот странный мужчина, само собой всплыло в голове) обладает какой-то волшебной силой. В подобное сложно было поверить, и Первая Домина ни за что бы не поверила, если бы не наблюдала собственными глазами. Ангелика, Зоя, София и теперь Галатея… Она каждую знала до самых потаенных уголков их мыслей и чаяний, но никогда не смогла бы предположить, что какой-то человек, мужчина, добровольный раб, сможет повлиять на них так сильно. Это невозможно, но нельзя же не верить в то, что ты видишь собственными глазами. А глаза говорили Дамиане однозначно – у Стилетто есть какой-то секрет, который выбивает почву из-под ног непоколебимых Цариц. И это недопустимо! Но одновременно интригует, вызывает любопытство, влечет. Даже ее – первую из владычиц. Интерес такой сильный, что заглушает тревогу, казалось бы, куда более масштабную – будущее Острова.