— Это братья-близнецы, — показал на нихБаширов. — Говорят, что близнецы умеют удивительно тонко чувствовать другдруга. Поэтому они будут постоянно находиться рядом с тобой, чтобы ты не могпонять, когда дежурит первый, а когда второй. И учти, Меликов, другого шанса тыне получишь.

— Я уже это понял.

— Нет, не понял, — жестко отрезалполковник. — Давайте, ребята, — неожиданно обратился он к близнецам.

Если бы руки у Меликова были не скованы наручниками, он быпопытался что-нибудь предпринять. Но даже если бы у него оказались свободнымиобе руки, он бы не справился с этими братьями, когда те неожиданно ловко ибыстро опрокинули его на пол и понесли в спальную комнату. Мирза еще не понял,что произошло, когда его положили на кровать и один из братьев, быстро нацепивнаручники на его ноги, прикрепил их к кровати. Сначала левую ногу, а затемправую.

— Спокойнее, — посоветовал вошедший следомБаширов. — я хотел тебе представить твоих новых охранников. Николай иСевастьян Изотовы. Можешь называть их по именам, если научишься различать. Ксожалению, ты еще нужен нам некоторое время, поэтому я не могу разрезать тебяна кусочки, как это сделал ты с рукой Голубева. Покойный был хорошимсотрудником, но глупым человеком. Поэтому тебе удалось так легко убрать его. Онведь даже не предполагал, насколько ты опасен. Но я уже узнал, на что именно тыспособен. Согласись, вчера мне повезло. Хотя и тебе немного повезло. Но большерассчитывать на везение я не имею права. Думаю, ты правильно понимаешь моимотивы.

— Что ты собираешься делать? — усмехнулся Меликов,хотя губы у него предательски задрожали. — Хочешь отрезать мне кисть? Окоза око, зуб за зуб?

— Зачем? Нам еще понадобятся твои руки для расчетов.Вполне достаточно, если мы отрежем тебе ноги.

— Что?! — не поверил Мирза.

Он дернулся изо всех сил, но наручники, сковывающие ноги,держали его плотно. Один из братьев закинул его руки в наручниках наверх исвязал таким образом, чтобы Меликов не мог двигать и руками.

— Что вы хотите делать? — забеспокоилсяпленник. — Насчет ног я оценил твою шутку. Или ты собираешься устроить мнеампутацию?

— Конечно, нет, — полковник наклонился кнему. — Я ведь тебя предупреждал, чтобы ты даже не думал о побеге, —сказал он даже с некоторым сожалением. А ты вчера устроил мне такую неприятнуюисторию. Испортил наши «дружеские отношения». И Голубеву твой поступок очень непонравился.

— Он тебе это сказал? — блеснул глазами Меликов.

— Продолжаешь шутить? — кивнул Баширов. — Нучто же, это твое дело. Можешь продолжать острить и дальше. Врач приехал? —спросил он, обращаясь к одному из братьев.

— Да, — кивнул тот.

— Значит, можем приступать, — спокойно заметилполковник. — Давай сначала укол.

Один из братьев принес чемоданчик и достал оттуда шприц суже набранной жидкостью Меликов вздрогнул. Посмотрев на шприц, он глухоспросил:

— Что вы затеваете, полковник?

— Ты снова перешел на «вы»? — злорадно спросилБаширов.

— Я имел в виду всех вас, — сказал Меликов. —Я уже понял, что ошибся. И сожалею о смерти Голубева.

— Это ты расскажешь ему, когда вы встретитесь, — всвою очередь пошутил полковник. — Давай, — разрешил он одному избратьев, — только сначала укол в правую ногу, а потом в левую.

Пленник почувствовал, как в правую ногу чуть выше коленавходит игла. Второй укол был сделан в левую ногу. Через некоторое время ногиначали терять чувствительность.

— Дальше, — приказал Баширов.

Из чемоданчика один из мучителей достал небольшой молоток иприспособление, очевидно, предназначенное для того, чтобы закрепить ногу вспециальном футляре. Правую ногу подняли и положили так, чтобы она оказаласьзажатой в этом футляре. Один из братьев поднял молоток.

— Нет! — крикнул Меликов, наконец понявший, чтоименно они хотят сделать.

Молоток опустился точно на кость. Раздался хруст сломаннойкости. Боль была сильная, несмотря на укол. Меликов застонал от боли ибешенства.

— Вторую ногу, — спокойно приказал полковник.

— Не надо! — вырвалось у Меликова. — Ненужно! Я все понял… Нет… Не нужно!

Левую ногу тоже поместили в футляр. И молоток сноваопустился, дробя кость левой ноги.

— Нет! — снова закричал Меликов, добавляя отборныеругательства на нескольких языках.

Он закрыл глаза, на лбу появились капельки пота. Но самоестрашное уже произошло. Ему сломали обе ноги.

— Вызывайте врача, — скомандовал полковник, икогда один из братьев вышел из комнату, он обратился к пленнику.

— Как видишь, я сдержал свое слово. Я ведь предупреждалчтобы ты не пытался бежать. Но ты меня не послушался. Теперь будешь сидеть винвалидной коляске. Ноги тебе не нужны, а голова и руки будут всегда при тебе.

— Сукин сын, — простонал Мирза, — я тебяубью.

— Не получится. — спокойно ответил Баширов, —в отличие от Голубева я знаю логику твоих поступков. И не стану уклоняться отдвери, рискуя получить заточкой в сердце.

— Уйди, — попросил пленник, — убирайсяотсюда.

В комнату вошел врач. Он смотрел на постель, не понимая, чтоздесь происходит.

— Снимите наручники с ног, — распорядилсяБаширов, — а вы, доктор, наложите ему гипс на обе ноги.

— Что случилось? — все еще ничего не понимая,спросил врач.

— Он пытался покончить с собой, — объяснилполковник, — но мы его вовремя спасли. Не задавайте лишних вопросов,доктор, лучше наложите ему гипс на обе ноги.

Врач был из их поликлиники, военный офицер, поэтому Башировмог разговаривать с ним в подобном тоне.

— Конечно, — сконфуженно ответил он. — я всесделаю.

— Можете его усыпить, — предложил Баширов, —не обязательно, чтобы он все видел. Так ему будет легче.

— Я до тебя доберусь. — стонал раненый.

— Укол! Быстрее! — приказал полковник, повысивголос.

Первый укол сразу не усыпил Меликова. Он еще что-тобормотал, но второй, сделанный следом, заставил его окончательно умолкнуть изаснуть.

— Делайте свое дело, — приказал Баширов.

Он вышел во двор. Растерянные охранники смотрели на него.Они видели, как вчера полковник уехал вместе с пленником и Голубевым. Авернулись они вдвоем. Никто не решался спросить, что же произошло, но всепонимали, что случилось нечто страшное. Полковник достал пачку сигарет, вытащилодну, щелкнул зажигалкой. Потом, подняв правую руку, взглянул на нее. Пальцы недрожали, они были как застывшие железные палочки. Полковник курил молча, глядякуда-то вдаль.