Как только часовые удалились за пределы слышимости, Линда шепнула в ларингофон:

— Команда два, у нас пара охранников идет прямо к вам.

— Понял.

Линде было приказано не оставлять следов пребывания на борту «Мауса». Не вышло. Прокрутив в уме несколько сценариев, она решила, что выход только один. Когда дверь блокгауза открывалась, оттуда пахнуло сигаретным дымом.

Остается лишь надеяться, что хоть один из патрульных — курильщик.

— На тридцать футов ближе к корме от «Зодиака» есть сливное отверстие балластной цистерны, — прошептала она группе. — Снимем их там.

— Так точно.

— Никакой стрельбы.

Вместо того чтобы возвращаться от носа по всему периметру, Линда и рулевой «Зодиака» рискнули пойти через накрытый трюм. Материал был натянут настолько туго, что под их весом лишь самую чуточку прогибался под ногами. Линда отметила, что ткань представляет собой полосы двадцатифутовой ширины, крепко стянутые между собой проволокой, пропущенной через металлические люверсы. Кто-то порядком подумал и потрудился, чтобы спрятать то, что таится в трюме «Мауса».

Перебравшись на ту сторону, она встретилась со второй командой под прикрытием виндзейля, намеченного заранее. Эти трубы позволяют воздуху выходить из циклопических цистерн по всей длине корпуса, когда сухой док набирает балласт, чтобы втянуть внутрь корабль. А когда настает пора поднять судно, помпы где-то в глубине сухого дока выталкивают воду через сопла, опоясывающие весь корабль.

За продвижением охранников по сухому доку было легко следить по лучам их фонарей. Казалось, на это уйдет целая вечность. Как только они обогнут корму и двинутся вдоль штирборта «Мауса», то направятся прямиком в засаду. Им предстояло прошагать почти четыреста футов. Команда ждала. У Линды во рту пересохло, и она не могла шевельнуть языком, чтобы увлажнить губы.

Охранники приближались, и она почуяла запах адреналина, исходивший и от нее и от ее команды. Воздух был буквально им напоен. Часовые были футах в двадцати, когда один вдруг остановился и похлопал напарника по плечу. Они переговорили, негромко рассмеялись, потом один повернулся к перилам и расстегнул ширинку. И чуть подался вперед, наклонившись над перилами, чтобы посмотреть на изогнувшуюся по параболе струю.

Этого не должно было случиться, ведь все происходило на корабле, идущем по морю, и ветер должен был попросту отнести мочу в сторону кормы. Но сухой док делал всего пару узлов, а ветер в корму достигал от восьми до десяти. Чтобы проследить за струей, ему пришлось посмотреть в сторону носа.

Охранник тут же испуганно отшатнулся, едва не обмочив себя.

— Николай!

Он увидел «Зодиак».

У Линды и ее команды было менее двух секунд, чтобы не дать поднять тревогу.

Охранник по имени Николай даже не потрудился выглянуть за перила, погасил фонарь и бегом ринулся через затянутый тканью трюм, бросив напарника, тужившегося поскорей опорожнить мочевой пузырь. Миг — и Николая поглотила тьма. Должно быть, стандартная процедура. Если один что-то заметил, второй должен скрыться и радировать в караулку.

— Взять его, — приказала Линда, не потрудившись указать на охранника у перил, и рванула за Николаем. И едва вбежав на натянутую ткань, ощутила сотрясения от шагов опередившего ее охранника — очевидно, русского.

Тугая ткань пружинила под ее длинными скачками, заставляя колени подгибаться на каждом шагу. На это она и рассчитывала. При весе 108 фунтов, плюс вес снаряжения, она все равно на добрых семьдесят фунтов легче мужчины. Для него это все равно что бежать по плохо натянутому батуту. Она разглядела блики на его автомате и полоску белой кожи над воротником. «Глок» уже был у нее в руке.

Должно быть ощутив, что она его настигает, охранник пытался выудить рацию из кобуры на бедре. Потом забыл о радио, начав разворачиваться, вроде бы беря оружие наизготовку. Линда бросилась вперед, рыбкой заскользив по ткани на животе, держа пистолет с глушителем в вытянутых руках. И выстрелила, как только остановилась.

Пуля ушла в белый свет как в копеечку, но охранник упал плашмя. Мгновение он лежал неподвижно. Линда поднялась, принявшись выпускать пули одну за другой, едва успевая нажимать на спусковой крючок. Расстояние составляло пятьдесят футов. В тире она с такого расстояния укладывала в яблочко одиннадцать пуль из двенадцати. На палубе бандитского корабля она могла считать удачей и единственное попадание. Девятимиллиметровая пуля, задевшая плечо охранника, почти оторвала ему руку. Крупный русский, пошатываясь, поднялся на ноги; рука болталась на плече плетью, кровь поблескивала на одежде, будто нефть. Автомат он потерял, но все равно кинулся на Линду.

Не успев перезарядить оружие, Линда встала во весь рост, чтобы встретить его бросок. Попыталась использовать его инерцию, чтобы через бедро швырнуть на палубу, но он исхитрился вцепиться здоровой рукой ей в горло, и оба полетели плашмя. Падая, он врезал коленом ей в грудь; пытаясь подняться на ноги, Линда отчаянно втягивала воздух, чтобы наполнить легкие кислородом.

Смертельно раненный Николай сумел подняться, сжимая в левой руке четырехдюймовый нож. С кончиков пальцев струйками сбегала кровь. Он неуклюже попытался нанести удар снизу, но Линда легко увернулась, стараясь сдать назад, чтобы выиграть время для перезарядки «Глока», но русский следовал за ней с неотступной решимостью обреченного.

Сменив тактику, Линда перешла в нападение, пнув охранника сбоку в колено. Она услышала и ощутила, как рвутся сухожилия, и Николай рухнул. Вогнав в «Глок» свежий магазин, она передернула затвор. Мужчина лежал неподвижно, и кровь набегала вокруг его изувеченного плеча лужей. Линда осторожно шагнула вперед.

— Nyet, specivo[14], — прошептал охранник, когда она оказалась в поле зрения.

Она замерла, понимая, что нож находится под ним. Он все еще опасен. Она покрепче сжала рукоятку пистолета. Надо бы застрелить его, но, если удастся доставить его на «Орегон» живым, можно будет получить первую ощутимую ниточку.

— Покажи мне нож, — приказала она.

Николай вроде бы понял. Осторожно вытащил левую руку из-под себя. От этого усилия кровь отхлынула от его лица. Линда стояла в четырех футах, вне пределов досягаемости, и могла всадить ему пулю в мозги, если он попытается метнуть нож. Он поднял нож, словно собираясь швырнуть к ее ногам. И не успела она сообразить, что происходит, как он вонзил клинок в синтетическую ткань. Под нагрузкой крохотный надрез расползся, как тектонический разлом, и русский исчез, рухнув в трюм с высоты восьмидесяти футов.

Надрыв расширялся, просто не дав Линде времени отреагировать. Под ее весом ткань провисла, и не успела она опомниться, как уже скользила на животе головой вперед к стремительно расползающейся дыре.