Кассотор приподнял было свою мускулистую руку, как бы показывая, что и то и другое ему вполне знакомо, затем, покачав головой, опустил ее: мол, пусть себе развлекается, тешит свое самолюбие. А Палмер тем временем невозмутимо продолжил.

— Так вот, один из них — постараться как можно точнее измерить разницу между объемом долларов США, размещенных центральными банками и другими крупными финансовыми институтами за границей, и европейскими валютами, находящимися в распоряжении американских банков, институциональных инвесторов, ну и, естественно, транснациональных компаний. Это и есть так называемое «официальное сальдо платежного баланса». На данный момент его дефицит в США составляет где-то около полутора миллиардов долларов. Раньше, конечно, бывало чуть больше, иногда меньше. Когда как, в зависимости от реальной экономической ситуации, но всегда в пределах допустимого.

Сделав короткую паузу, Палмер бросил взгляд на Фореллена, который, откинувшись на спинку кресла, на секунду закрыл глаза.

— Стэн, надеюсь, вы знакомы с этим методом сведения баланса?

— Естественно, а как же иначе! — моментально ответил тот, растерянно заморгав глазами.

— Прекрасно. Тогда перейдем к уже́ упомянутой мной второй мето́де, с которой, не сомневаюсь, хорошо знакомы большинство наших коллег. Она называется «базис ликвидности», в соответствии с которой измеряются практически все подотчетные финансовые сделки между Соединенными Штатами и другими странами мира. В основном, конечно, в области импорта и экспорта. Но поскольку у нас имеется столько граждан, живущих во всех уголках земного шара, которые к тому же постоянно путешествуют по всему свету, то их денежные затраты тоже являются фактором. Не самым весомым, но, тем не менее, важным. Если исходить из такого подхода, то тогда наш дефицит составил бы свыше двух с половиной миллиардов долларов. То есть, как минимум, на миллиард больше. И кому это надо?

Последняя фраза, похоже, сильно оживила Кассотора.

— Мистер Палмер, скажите, а какую мето́ду предпочитаете лично вы?

— В принципе, мне намного предпочтительней тот вариант, при котором дефицит получается больше. Причем пессимистом меня, поверьте, назвать крайне трудно. Я просто пытаюсь найти грамотное решение проблемы, ни больше ни меньше. Как, скажем, с минимальными потерями преодолеть дефицит в три миллиарда долларов? Как компенсировать два уже потерянных миллиарда? Или один? Ну и так далее, и тому подобное. Но если вы попытаетесь как-нибудь занизить сумму, это вряд ли сработает, если реальная цифра намного больше. Чудес в природе, как известно, не бывает. Особенно в экономике.

— Прекрасно, — заметил Кассотор. — Просто прекрасно. Но как, позвольте узнать, отреагировали на все это те, с кем вы вели переговоры? Официальные переговоры!

Палмер нахмурился.

— Простите?..

— Нет-нет, ничего, — смущенно улыбнулся Кассотор. — Просто мне хотелось бы знать…

— Что именно? — Вудс снял ногу с колена, поставил ее на пол, отодвинулся от спинки кресла, выпрямился. Стал вроде как бы выше. — Вот только мои переговоры, включая наши с вами, позвольте вам заметить, носят в общем-то достаточно конфиденциальный характер. Пожалуйста, постарайтесь не забывать об этом.

Столь прямой намек вызвал у Кассотора некоторое замешательство. Он, прищурившись, долго смотрел на Палмера, затем его взгляд переметнулся на Фореллена.

— Простите, не понял?

— Вот именно, — произнес Палмер, принимая это за нечто вроде оправдания. — Будем считать, мы поняли друг друга.

— В каком смысле?

— В том, что, как мне показалось, этим вопросом вы не хотели выведать содержание моих предыдущих бесед. Данная информация принадлежит только мне, ну а затем, само собой разумеется, Фонду. — Он повернулся к Фореллену. — Кстати, Стэнли, как вы считаете, я правильно расставил приоритеты? Или, по-вашему, нет?

— Конечно же, нет! — чуть не выкрикнул Фореллен, но вовремя остановился. — Нет-нет, вообще-то я имел в виду совсем другое. В принципе ваши приоритеты, естественно, расставлены так, как надо. Именно так! Хотя… за исключением того, что… — Он снова прервал сам себя. Потом, сделав глубокий вздох, продолжил, но уже не таким агрессивным тоном. — За исключением того, что штаб-квартира НАТО настоятельно просит мсье Кассотора высказать свое мнение по материалу, который вы, простите, ему так и не дали. Только и всего.

— Да нет же, Стэнли, нет, все совсем наоборот. Я просто задам ему несколько вопросов, которые обычно задавал всем предыдущим переговорщикам. Причем у него будет выбор, отвечать на них или нет. И если да, то он может делать это так, как ему захочется. — Палмер снова повернулся к Кассотору. — Думаю, именно этого вы и хотели, разве нет?

— Не совсем. Лично мне хотелось бы получить от вас более полную информацию о состоянии дел. Но только, так сказать, не на вчера, а на данный момент. Тогда, наверное, я смог бы принять правильное решение и ответить вам тем же.

— Что ж, логично.

Кассотор довольно кивнул.

— Ну зачем же нам искать черную кошку в темной комнате? Особенно если ее там нет…

— Да, но с другой стороны, — совершенно неожиданно перебил его Фореллен, — с другой стороны, надо принимать во внимание, что у мистера Палмера могут быть свои методы работы. Поэтому от него вряд ли стоит требовать…

— Нет-нет, простите, но, полагаю, вы не совсем правы, — возразил Кассотор, причем в довольно резкой форме. — Репутация мистера Палмера не оставляет ни малейших сомнений в абсолютной объективности его выводов. И финансист такого уровня, конечно же, не допустит того, чтобы его партнер, пусть даже временный, занимающий достаточно ответственное положение… как это говорят у вас в Америке, «летал вслепую». — Он бросил долгий пристальный взгляд на Вудса. — Таким образом, мистер Палмер, не будете ли вы так добры поделиться с нами хотя бы частью своих соображений? Пусть даже, как вы сами заметили, самыми предварительными.

— А что, не так уж это и много. Может, сто́ит того? — как бы невзначай заметил Фореллен.

Палмер откинулся на спинку кресла. Наконец-то ему стало полностью ясно, где он, собственно, находится и о чем пойдет разговор. Как же он — это с его-то опытом! — раньше не догадался? С момента, когда увидел в кабинете Фореллена.

Старый, как мир, прием: злой следователь — добрый следователь. Работая в одной команде, они по очереди сменяют друг друга, чтобы добиться нужного результата. Мистер Злой играл жестко — сердито кричал, оскорблял и постоянно угрожал, а вот мистер Добрый был другом. С добрым взглядом, пониманием в глазах. Иногда он даже одергивал коллегу, возражал ему…

В любом случае, рано или поздно жертва сдавалась: либо испугавшись угроз мистера Злого, либо поверив якобы понимающему взгляду Доброго. Так или иначе, но она начинала говорить то, чего они и добивались.

Палмер встал, бросил выразительный взгляд на мисс Грегорис.