Лицо, заросшее густой бородой, пересекал шрам. Когда - то кинжал собрата - вора почти лишил головореза правого глаза, тот почти вытек, но каким - то чудом остался на месте, подернувшись, правда, толстой белесой пленкой.

Этот скиталец и бродяга, был по сути неплохим мужиком, но уж так вышло, как приказала жизнь. Это ее закон, судьба как море - кто - то должен остаться за бортом.

Проболтавшись почти полвека дерьмом в проруби, сперва грабя, потому что хотелось есть, потом - потому что хотелось грабить; убивая - сначала защищаясь, потом просто от веселья, привык. И привык бы еще крепче, если бы в один прекрасный день не был спасен Элиджаром от скорой расправы за кражу какого - то барахла на рынке оживающего, послевоенного Брангдора.

Лимбрий буквально за шкирку вытащил бедолагу из клубка драки, выдрал из рук вцепившихся в грязную одежду и жаждущих расправы торговцев.

- Кто такой?

- Грон, приблудыш. - разлепил губы вор, размазывая по щеке текущую с головы кровь - Из Кортна...

Оборотень кивнул:

- Беру к себе, на побегушки. Будешь воровать - пришибу. Понял?

Как было не понять! Уж понятнее некуда...

Лимбрий спас Грону жизнь, дал работу, стол и дом, дал ощущение важности и нужности пребывания в мире и поэтому бродяга прикипел постепенно к своему хозяину всеми ошметками души.

Мужик боготворил Хозяина и Хозяйку, которая не сморщила брезгливо нос при виде грязной одежды, только и спросила:

- Из беженцев?

- Да, шенна - зи...

- Вшивый? Иди поешь и помойся. Ничем не болеешь?

Бродяга замотал головой:

- Здоров, как конь! Башку только расшибли, суки!

- Заживет твоя башка. Иди.

И, если перед Элиджаром Грону хотелось склоняться, как перед горой или каким - нибудь Богом, то к этой слабенькой магичкой мужчина испытывал совершенно особенные чувства. Такие чувства люди испытывают к щенкам или котятам, когда те начинают гавкать или шипеть, дыбя шерстку и выпуская коготки. Умиление.

Когда Меридит ругалась или толкала речи на площади, у бродяги горячие слезы чуть ли не текли из глаз! Принцессе он был предан ничуть не меньше, чем ее партнеру.

Сейчас, увидев Элиджара, помощник радостно осклабился и подобострастно склонил нечесанную голову.

- Что стряслось? - рявкнул оборотень - Ты чего прискакал? Учти, если дрянь какая - то, пришибу нахрен!

- Шенн - зи Элиджар, на Горячих Столбах заметили следы чужих! - выпалил Грон на одном дыхании - Мужики, крестьяне. Проезжали на санях и заметили. Только странные очень.

Оборотень поморщился:

- Говори понятнее. Кто странный? Следы? Мужики, сани?

- Следы, конечно. - поспешно ответил бродяга - Там лесная просека. Так с обеих сторон по деревьям будто пламенем прошлись. Так, если бы кратуры шли. Да только ихних огнедышащих - то нет больше. А за ними...

- Ладно. - прервал оборотень сбивчивое повествование - Пошли, покажешь. Ты один? На лошади?

Грон кивнул.

- Поедешь вперед и жди там. Я тебя найду. Лошадь отведи подальше и привяжи...

Помощник исчез в миллисекунду, как растворился. Холуям лимбрия доподлинно было известно, насколько нетерпелив их Хозяин, и как он не выносит всяческих промедлений!

Элиджар посмотрел наверх, в сторону спальни.

Вот менее всего ему сейчас хотелось носиться по заснеженному лесу и вынюхивать следы, подобно сторожевому псу! Да и скорее всего, никакой опасности нет, так, тупые крестьяне чего - то там увидели и, в силу тупизны своей, не поняли. А у страха глаза велики, всем известно.

Больше всего хотелось сейчас вернуться туда, к ней, в уютное молочное тепло, обнять, разбудить, замучать ласками, зацеловать. Чтобы перестала уже трахаться с призраками прошлого и мечтать о Наследнике, и смотреть на сторону...

...и теперь продолжал думать об этом, разбивая смерзшиеся колдобины снега и грязи четырьмя громадными лапами, подрыкивая от неудобств и недовольства.

Подчинить! Подчинить Меридит можно, как нехер делать - магичка слаба, пара шлепков Потенциалом и готовчик: глаза с поволокой, склоненная покорно вниз голова, обнаженная шея...

Да только нахрен. Не надо ему такого счастья.

Да и вообще... не надо. Или все - таки надо?

Внезапно остановился, резко. Бурунчики снега вылетели из - под лап, под шкурой танцевали миллиарды колючек.

Какого хера происходит? Какого хера, зачем это ему?

Лимбрии не берут пар...

НЕ БЕРУТ!!! Так какого же!

Элиджар бы завыл, как волк, если б умел. Вместо этого, прикрыв глаза, зашипел маслом на раскаленной сковороде.

"Меридит... горхатова дрянь!"

Вот чем она его зацепила? Чем?!

Не найдя ответа, помотал головой и понесся дальше, нащупывая след, пахнущий несвежей одеждой, махрой и лошадью.

Грона он увидел еще издали, да ему и не надо было видеть - запахи человека и лошади щекотали ноздри. Возможно, будь оборотень голоден, то лошадь и сошла бы за перекус, но...

Лошадей надо беречь, их все еще мало.

"Принцесса любит ездить верхом... "

Опять принцесса! Опять. Везде. В теле, в сердце, в памяти. Везде эти дымные глаза, крепко сжатые губы, гибкое тело, коричный запах. Застряла ржавой иглой, зацепила зазубринами волокна мышц, вросла.

Намертво. Навсегда.

- Дай плащ! - рявкнул лимбрий, перекидываясь - И показывай, что стряслось.

...Место, называемое Горячими Столбами, было просто лесной поляной с кучей огромных валунов в центре. Говорили, что когда - то, очень давно здесь размещался либо жертвенник, либо еще какое - то капище (вроде, как место принесение жертв Древним Богам). Потом, когда Боги ушли, уступив место Мейрду, своему Потомку, их слуги ушли вместе с ними и жертвенники стали не нужны.

По всем округам, всех Двенадцати Королевств можно было встретить такие вот "памятники старины".

Этот был таким же, неуютным и ненужным, брошенным гнездом. Горячие Столбы - плоские камни, прежде горячие от жертвенной крови и палящего Мейрда, теперь заиндевевшие, покрытые изморозью и ломкой коркой памяти.

Кому пришло в голову и хватило сил натаскивать огромные валуны в чащи лесов - ох, не спрашивайте меня! Может, это сделали маги. А может, Боги. А может, жрецы расстарались, откуда мне знать?

Как бы там не было, а было то, что было.

Камни и память...

Грон и Элиджар прошли мимо камней, через поляну. От края поляны шла дорога, просека - довольно широкая и плотно прибитая полозьями саней и ногами путников.