Грохот из зала подсказал мне, что предупреждение запоздало. Явно началась потасовка.

Оно и к лучшему — никому ничего не придется объяснять. Например, тот факт, почему у меня настроение испортилось. Да и кулаками я сейчас с удовольствием помашу, главное, чтобы Гарольд никого не убил.

Против моих ожиданий, кузнец оказался не здоровенным детиной — косая сажень в плечах, а не очень-то и высоким мужичком, тому же Гарольду — по плечо. Но рост ростом, а силы в нем было немало. Впрочем, он же кузнец, что тут удивляться?

На моих глазах этот работник молота и наковальни под одобрительные вопли публики типа: «Давай-давай, Германн, бей этих прощелыг из замка колдуна!» — отправил в полет к входной двери Фрая, разбил табурет о голову де Лакруа, пытавшегося достать шпагу, ударом ноги отшвырнул в угол Фюнца, особо и не рвавшегося в драку, а после рывком поднял с пола разместившегося там Гарольда, которому, судя по всему, перепало первому. Экая досада, сорвался спокойный и размеренный ужин.

Кузнец деловито сжал горло моего приятеля здоровенной лапищей, которая не слишком монтировалась с его обликом, и, сопя, начал Гарольда душить. Причем не в шутку, не чтобы попугать. Он его натурально решил лишить жизни, и это меня не устраивало.

В два прыжка я подскочил к кузнецу, что с удовлетворением смотрел на синеющего Гарольда, который, судя по выпученным глазам, таки пришел в себя, и приставил к его горлу кинжал.

— Отпусти его, пожалуйста, — попросил я. — Зачем тебе это нужно? Ты его убьешь, потом сюда приедет его родня, спалит деревню. А то и раньше все здесь полыхнет, мы тоже ребята злопамятные. Кому от этого будет прок?

Сзади послышался звук отодвигаемого табурета — надо полагать, что брату жены кузнеца не слишком понравилось то, как я поступаю с его родственником.

— Если даже меня стукнут кружкой по голове или сунут нож под ребра, я все равно успею полоснуть ему по горлу, — сообщил я громко. — Лезвие у моего кинжала хорошее, вы не успеете кровь остановить. Кто тогда будет ваших лошадей подковывать и всякое разное-полезное делать?

— Он — мою жену… — проворчал кузнец. — Даже я себе не позволяю!

— Не успел бы он ее огулять, не волнуйся, — заверил его я. — Меня не было всего несколько минут. Мой приятель — парень шустрый, но не настолько.

— Мою жену! — упрямо повторил кузнец и сильнее сжал руку на горле Гарольда.

Еще полминуты — и нас станет четверо.

— Если умрет он, умрешь ты, — без злобы, без угрозы сообщил ему я. — И твоя жена — тоже, лично ей брюхо вспорю и кишки на шею намотаю. А до того, как меня твои односельчане прибьют, еще человек пять порежу, а то и поболе. Вот теперь скажи — не слишком ли высокая плата за то, что обычный молодой и веселый парень пару раз подмигнул такой красивой женщине, как твоя жена? Не собирался он ничего другого делать, поверь. Да и на что ему неумытая селянка, сам посуди, он же благородной крови человек? Хороший день, солнце, мы собирались поесть, просто хорошо поесть впервые за несколько месяцев. Настроение у нас замечательное было. Вот и все.

Ничего бы я не успел, кроме того, как его прикончить, запинали бы меня селяне. Ну, может, только бабу его подрезать. Но ему про это знать не надо.

— Уходите отсюда. — Кузнец разжал руку, и Гарольд как мешок с картошкой грохнулся на пол. — Сейчас. Пока не передумал.

— Э нет, кузнец. — Я не спешил отнимать лезвие кинжала от его шеи. — Мы хотим поесть, и мы это сделаем. Или ты думаешь, что нас, дворян, всерьез интересует, как ты к этому относишься и нравится тебе это или нет? Нас выгнать может только владелец корчмы, да и то я бы советовал ему раз десять подумать перед тем, как попросить уйти пятерых благородных, которые подобное могут счесть как личную обиду и спалить эту халупу ко всем демонам, причем вместе с вами. Так что иди за свой стол, к жене, выпей пива, потрогай ее за ляжку и успокойся. А когда остынешь, подумай, что с тобой будет за то, что ты пролил благородную кровь. У моего приятеля Фюнца вон все лицо всмятку. Любой из нас, и в первую очередь он, без особых хлопот может подать прошение твоему герцогу, указав, что ты первый полез в драку, и тот просто из дворянской солидарности пришлет сюда отряд стражи, который и вздернет тебя на воротах твоей же кузни. А потом эти славные ребята по очереди отметятся на твоей женушке и как следует пройдутся по домам твоих односельчан. Тебе этого надо?

— Не стращай меня, — прогудел кузнец, но я каким-то шестым чувством понял: все, сдулся он.

— Я не стращаю, — миролюбиво объяснил ему я, обрадованно заметив, что Гарольд на полу зашебаршился. — Просто говорю тебе: остынь и иди за свой стол.

— Кх-хх, ш-ш-ш. — Гарольд держался за горло и с очень большой нелюбовью смотрел на кузнеца. Но за оружие не хватался, и то неплохо.

— Германн, прав этот молодец, — подал голос кто-то из угла. — Хорош. Ты щеголя наказал — и будет.

— Не буди лихо, пока оно тихо, — веско промолвил одноглазый старик, сидящий в одиночку за столом у стены. — Прав этот хлыщ. Не худо было бы их всех удавить, но беды от такого поступка будет очень много. И не забудь о старом Вороне, это его молодцы, они принадлежат ему.

— Верно-верно, — вставил свое слово и корчмарь. — Хорош мебеля у меня ломать. И, эта, кто платить за них будет?

— Кар-р-р, — добавил от себя огромный иссиня-черный ворон, пристроившийся на форточке небольшого оконца, через которое в корчму шел свежий воздух.

— Вот видишь, всем все понятно. — Я отнял лезвие кинжала от его шеи. — Так что разошлись, закусываем и выпиваем. Точнее, наоборот.

Кузнец проворчал что-то в густую черную бороду и пошел к жене, бессильно сжимая кулаки. Я же поднял Гарольда и усадил его на табурет.

— Фрай, а ты чего тут расселся? — прозвенел голос Флоренс, которая вошла в корчму и с удивлением смотрела на соученика, сидящего на полу и держащегося обеими руками за голову. — За столом-то не в пример удобнее!

Правда, остальные наши девочки, идущие за ней, не казались удивленными.

— Уже подрались, — вздохнула Агнесс, кутаясь в новенький меховой плащ, неказистый на вид, но, похоже, очень и очень теплый. — Все бы им кулаки чесать!

— Причем им же и напинали, — обличительно поддержала ее Аманда. — Эх вы!

Эти реплики вызвали смешки в зале, что окончательно свело конфликт на нет.

Правда, я заметил несколько взглядов того самого брата жены кузнеца, которые он бросал на нас. Нехорошие были взгляды, оценивающие. Да и сам этот парень мне не слишком понравился, исходила от него какая-то мутная агрессия, что-то ему в нас сильно не понравилось. И это, похоже, была не обида за сестру, а нечто другое.

Да и сидели они в корчме недолго, вскоре поднялись из-за стола и отправились восвояси. Последним из залы выходил все тот же братец, так вот он в дверях еще раз окинул нас взглядом, как будто хотел запомнить получше. И это мне тоже не понравилось.