– Пусти, Маньяк, – шипела женщина, и только по голосу Константин признал Baccy.

«Она же мертвая, – мелькнуло в голове. – А как тут оказалась? Или ведьмак ошибся с диагнозом?»

Но услужливая рука князя уже сама собой метнулась, чтобы перекреститься, ибо никакой ошибки тут не было – стоящая у крыльца Васса и впрямь была мертвой. Это Константин понял, едва она обернулась на подозрительныи шум за спиной. Живые так не стоят, не говорят и… не смотрят.

– И ты тут? – с какой-то непонятной горечью в голосе спросила ведьма.

Не зная, что ответить, Константин только смущенно пожал плечами. Мол, так уж получилось.

Завидев подмогу, Маньяк тем временем стал медленно спускаться по скрипучим ступенькам с высокого крыльца.

– Уходи, неразумная, – сухо посоветовал он ей. – Тебе ж ведомо, что я посильней тебя буду.

– Посильней живой, – возразила женщина, – но не мертвой, – и упрекнула ведьмака: – Сам же мне говорил, что для убивцев нет твоей защиты, а ныне почто в заступу кинулся? Ведаешь ведь – по ее да тиуна наущению запалил меня колдун. Отдай мне их.

– Ежели так все было, как ты сказала, – вступил в разговор Константин, – то их княжеский суд покарать должен.

– А будет ли он? – насмешливо усмехнулась Васса.

– Коли сама сейчас со двора уйдешь и мысли о мести оставишь – будет. В том я тебе роту дам, – твердо ответил Константин.

– Так-то оно так… – засомневалась женщина и вдруг стремительно метнулась в ноги ведьмаку.

Тот, не успев отбить внезапное нападение, потерял равновесие и кубарем покатился вниз, выронив оглоблю из рук и в кровь разбивая лицо о ступени. На беспомощное распростертое тело разъяренной тигрицей кинулась Васса.

Лихо оседлав неподвижно лежащего Маньяка, она победоносно выкрикнула, зло скаля рот в сардонической улыбке:

– А когда свой суд, а не княжеский, то оно понадежнее будет, – и склонилась над беззащитной шеей.

– Не трожь его, – позабыв про боль в ноге, бросился на выручку товарища князь. – Он же тебя от мук избавил.

Васса подняла взгляд.

– Он же помог тебе, – продолжал Константин. – Честно помог. От души.

– Я за то ему оборотня освободила, – глухо пробормотала она.

– Но роту ведь не дала, – попрекнул Константин.

– Мой грех – мой ответ. Я за чужими спинами, как тиун поганый, николи не пряталась, – и предупредила князя, заметив, что он медленно двинулся вперед: – Стой, где стоишь. Шаг ступишь, я ему вмиг горло раздеру. Веришь?

– Верю, – кивнул Константин, остановившись в десяти шагах от Вассы. – И что доброй была – верю. Иначе и меня бы не пожалела тогда в избе с этим поцелуем. Тебя жизнь озлила.

– Люди, – поправила женщина.

– Пусть так, – махнул рукой Константин. – Пусть люди. Но ты всегда по делам их им и платила. За добро злом никогда не воздавала.

– А я зрила это добро? – вдруг вскрикнула она с надрывом в голосе.

– А поцелуй мой? – понизил голос Константин.

– Коего не было, – изогнулись в горькой усмешке губы ведьмы.

– Хочешь, прямо сейчас поцелую?

– Это ты из-за него, – мотнула Васса головой. – То не от души будет, а в оплату.

– А ты проверь, – предложил Константин. – Отойди от него и подойди ко мне. Тогда у меня нужды не будет платить тебе, но я все едино тебя поцелую, – отчаянно тряхнул головой князь.

– Ну, гляди, коль обманешь, – медленно произнесла Васса и… встала.

Не отрывая взгляда неживых глаз от лица Константина, мертвая ведьма шагнула к князю.

– Не сробеешь? – шепнула покойница.

Ноздри ее хищно подрагивали в такт медленным шагам. Остановившись в метре от князя, она, все так же не отрывая от его лица взгляда своих безумных шалых глаз, взирающих на Константина из страшных глубин иного мира, спросила:

– Неужто ради него и на это пойти готов?

– Нет, – твердо ответил Константин.

Сердце бухало в его груди, как кузнечный молот. Побелевшее лицо покрылось капельками холодного пота, но он продолжал из последних сил стараться выглядеть спокойным и невозмутимым, насколько это вообще было возможно в таком положении.

– Нет, – повторил он сурово. – Не ради него. Ради тебя, Василисушка.

– Как?.. Как ты меня назвал? – растерянно переспросила ведьма.

– Василисушка, – повторил Константин, не понимая, в чем дело.

– Мамка моя меня так величала… А опосля ее… никто… – она глубоко вздохнула и пожаловалась: – Всплакнуть чтой-то восхотелось, ан не можется. Не плачут, вишь, покойники-то.

Князь хотел было сказать ей что-то еще, но тут краем глаза заметил, как воровато выглянул из-за угла Хрипатый, держа в руках толстый кол, заостренный на конце. Мгновенно оценив обстановку, тиун на цыпочках стал подкрадываться к ведьме.

Сколько Константин ни размышлял потом обо всем случившемся, но ответить на один-единственный вопрос – зачем он так поступил – все равно не мог. Может, потому, что выглядело все это как-то уж очень подло – бить в спину. А может, он в те секунды просто забыл, что пред ним не просто несчастная женщина с тяжелой судьбой, а…

Трудно сказать однозначно. Ведь стоило ему всего лишь остаться стоять, как стоял, и все было бы кончено, но он не остался. Когда тиун, отбросив осторожность, кинулся с колом наперевес, Константин, крикнув «Берегись!», подскочил к ведьме и с силой оттолкнул ее в сторону. Разогнавшийся тиун уже не смог изменить направление своего удара, и острие кола с маху вонзилось князю в левый бок. Константин охнул и согнулся от боли.

Васса, в отличие от тиуна, не растерялась. Разъяренной кошкой прыгнула она на Хрипатого и с диким криком сбила его с ног. Правда, почти тут же торжествующая улыбка на ее лице сменилась гримасой разочарования и презрения.

– Сам сдох, – прошептала она расстроено. – Не успела я.

Опираясь на покойника, она тяжело поднялась на ноги и вновь шагнула к стонавшему от боли Константину. Упершись князю в плечо одной рукой, она ухватилась второй за кол, легко и почти безболезненно выдернула его из тела и недоуменно уставилась на Константина.

– Ты спас меня, – размышляла она вслух. – Но зачем?

Ответа она не дождалась. С истошным визгом из-за того же угла вынырнула дочь тиуна и бросилась бежать к воротам.

Угнаться за ведьмой, ринувшейся в погоню за девушкой, нечего было и думать. Все последующие события можно было предсказать заранее. Уже через какой-то пяток метров Васса и впрямь настигла несчастную невесту. С силой толкнув девку в спину, она подскочила к перепуганной беглянке, склонилась над нею и… замерла.

Лежащая девка тоже не шевелилась, пытаясь вжаться в землю, раствориться в ней, лишь бы уйти от ужаса, который вот-вот навалится на нее всей своей омерзительно смердящей тяжестью, вонзит крепкие зубы в ее трепещущую плоть и станет терзать ее, вырывая кровоточащие куски мяса из живого тела. Девушка даже не кричала, только безнадежно выла на однообразной низкой ноте: