– Ты кто? – спросила она сонным голосом.

– Зевс.

– Я хочу знать, как тебя зовут по-настоящему…

Он расхохотался, его низкий смех вырывался из широкой загорелой груди:

– Я же тебе сказал: Зевс.

Глубокий голос незнакомца оказал на нее такое же умиротворяющее воздействие, как и тепло, исходящее от его тела. Аурелия пододвинулась к нему еще ближе:

– Ты мне обещал…

– Я помню. Но не сейчас.

– Почему?

– Ты хочешь сделать это от злости… и от усталости. Тебе просто надо, чтоб хоть кто-нибудь занялся тобой…

– А ты не хочешь мной заняться?

– Тебе надо научиться приходить к наслаждению по собственной воле, ведь до сих пор ты просто шла на поводу.

– Откуда ты знаешь?

– С тех пор, как ты переступила порог этого дома, я слежу за тобой, я знаю все, что с тобой произошло. Я ждал, когда ты будешь готова.

– Готова к чему?

– Готова последовать за мной.

– Куда?

– Ко мне, на остров… на Новый Ситер.

Аурелия так и уснула, склонив голову на колени Зевса. То, что случилось с ней потом, она помнила смутно, словно в тумане. То ее мучила тошнота, то какая-то женщина держала ее голову над тазом. Потом плеск волны… качающаяся почва под ногами… шум мотора… лодка…

Аурелия с трудом разомкнула опухшие веки. Ее мучила жажда… Ужасно хотелось пить… Она нащупала рукой прохладный графин и стала так жадно глотать воду, что вылила на себя половину его содержимого. Холодная вода привела ее в чувство. Она откинула мокрую простыню, провела влажной рукой по лбу и стала изо всех сил тереть глаза, думая про себя, что теперь веки набухнут еще сильнее. Но ей было все равно…

Остров! Зевс говорил о каком-то острове… Она нетвердой походкой добралась до окна и распахнула синие ставни. Белизна стен оказалась столь ослепительной, что пришлось сразу же зажмуриться. Постепенно привыкнув к яркому солнечному свету, она принялась осматривать комнату. Почему же она казалась ей такой странной? Аурелия взъерошила волосы, хорошенько потянулась и потерла ладонью нос. Небольшая кровать с белоснежными простынями, рядом – столик на трех ножках с теперь уже пустым графином, шестигранная терракотовая плитка на полу, стены, покрытые простой штукатуркой… Обычная комната, без всяких прикрас, как в простом доме на любом греческом острове. Безупречно белая и чистая…

Вот в чем дело – отсутствие пыли! Аурелия нагнулась и провела пальцем по полу. Ни следа от серо-желтой пудры, которую ветер приносит из пустыни. В домах Александрии от нее невозможно избавиться, она проникает во все углы. И воздух здесь совсем другой – чистый и плотный, лучистый, как сияние солнца, как синева моря.

Она долго плавала в море, потом растянулась на берегу, на плоском гладком камне, чтобы впитать в себя солнечное тепло. Отсюда, под шелест листьев олеандра, она любовалась игрой солнечных лучей среди листвы клематисов и асфоделуса, карабкавшихся по стенам одинаковых белых хижин, похожих на ту, где ночевала она. Похожие на кубики, они выстроились вдоль береговой линии, у подножия невысокой скалы цвета охры, с одной стороны которой возвышалось солидное строение с колоннами. Поначалу остров показался Аурелии необитаемым, и она чуть не решила, что она тут совсем одна, если бы не заметила вдалеке, в небольшой бухточке, стоящую на якоре шхуну, на бизань-мачте которой развевался сине-черный флаг.

Судя по положению солнца на небе, было где-то между тремя и четырьмя часами дня. Может быть, все люди были заняты послеобеденной сиестой? Они? Кто они? Боги вчерашней вакханалии? Тут же ужасные воспоминания всколыхнули ее память. Аурелия нахмурилась… Она вспомнила ссору с Давидом и то, что он сказал о ее новых друзьях… Стоило ли безрассудно следовать за Зевсом, никого не предупредив об этом своем решении? Надо бы срочно позвонить Элен или Софии.

Если они только сами не пребывают здесь, на этом острове… А ведь и правда: София ни за что не отпустила бы ее одну, а что до Элен – разве она не намекала ей время от времени, что она отведет свою юную подругу в какое-то тайное место, как только сочтет, что она к этому «готова»? Чем дольше Аурелия размышляла на эту тему, тем больше она была уверена, что найдет своих любовниц в одной из этих белых хижин. И ей тут же захотелось в этом убедиться!

Завернувшись в большое полотенце, она направилась к ближайшему строению, прижалась ухом к синей двери, потом легонько толкнула ее и осторожно вошла.

– Chi è là?

Чей-то силуэт шевельнулся на кровати. Аурелия хотела тут же ретироваться, но человек уже обернулся на ее шаги и посмотрел на нее. Это был мужчина, и он улыбался, не выказывая ни малейшего удивления по поводу ее внезапного появления. Он откинул с лица челку, и Аурелия заметила, какие у него голубые веселые глаза. Он жестом указал ей на стул.

– Siediti.

Он говорил вполне дружелюбно, и голос у него был чувственный и жизнерадостный. Поэтому она послушалась.

– Mi chiamo Fausto. А тебя, конечно, зовут Аурелия.

– Допустим, но я не уверена.

Фаусто удивленно вскинул брови.

– Я оказалась здесь совершенно голой, – обстоятельно разъяснила Аурелия. – То есть, сами понимаете, без паспорта, без документов… и, кроме всего прочего, у меня раскалывается голова.

Фаусто поднял руки, растопырив пальцы, ладонями к ней:

– Тогда массаж?

Он встал, и Аурелия обратила внимание, что ростом он немногим выше ее и что в его волосах много седины. Он запустил руки в ее легкие золотистые кудри, массируя кожу головы сильными пальцами от висков до макушки, за ушами и вокруг затылка. Девушка расслабилась, полностью ему доверившись, и очень скоро удары «молота по наковальне», раскалывающие ее череп, вдруг, как по волшебству, прекратились…

Фаусто тем временем выпрямился и стал трясти руками, словно отряхивая с мокрых ладоней капли воды.

– Ecco!

Аурелия открыла глаза.

– И все?

– Что значит – все? Разве у тебя еще где-нибудь болит?

Она указала на свою шею, на плечи, на бок… когда она дошла до поясницы, Фаусто громко рассмеялся:

– Birichona! У тебя все в порядке.

– Откуда ты знаешь?

– Об этом мне сказали подушечки на моих пальцах.

Она встала, подошла к нему и, взяв его руки в свои, стала разглядывать тонкие, длинные, немного сплющенные пальцы.

– А мне бы хотелось, чтобы ты сделал это еще.

Он опять рассмеялся.

– Да, мне говорили, что ты всегда торопишься… Куда же ты так спешишь?

– Туда, к себе самой, – сказала она, глядя ему прямо в глаза.