– Елена мечтает стать режиссером монтажа…

Михаил Юрьевич не спеша оглядел Елену, потихоньку опуская зрачки сверху вниз… Остановился на уровне примерно в тридцати сантиметрах ниже пояса, скривился, равнодушно зевнул, но все-таки махнул рукой. Апоков же взял кубанского казака под руку и отвел в сторону.

«Слушай, господин Афанасьеу, у меня будет к тебе деликатное поручение…» Господин Афанасьеу! Вы слышите, земляки! Вы слышите, товарищи по институту! Вы слышите, арзамасские друзья! Позднее Гусин долго допытывался, что за поручение дал ему Апоков и зачем Афанасьеу ездил в Историко-архивный институт, да еще в рабочее время. Так и не выпытал. Как вспоминает, так мстит. А поручение было очень странным. До сих пор Елена укоряет: «Что же ты не откопировал бумаги для себя?» «Апоков не велел». «Что значит не велел? Как бы он проверил?» «Ну как я мог осмелиться? Такой большой начальник…» «Знаешь, где у меня твои начальники?» «Знаю…»

Открылась дверь кабинета Эзополя, обрывая воспоминания. Вышел Гусин.

– Слушай, старик, я так и знал, что ты все еще здесь. У меня есть для тебя поручение. Съездишь на три дня в Суздаль, там проводится фестиваль кукольной анимации, разведаешь обстановку. Прямо сегодня вечером садишься на поезд и поехал. Откладывать не имеет смысла.

– А можно я с собой Елену возьму?

– Нет. Нельзя. Я ей тут работы подкину. В общем, ей монтировать и монтировать днями и ночами. А вот детей можешь с собой прихватить. Куколки, мультфильмы и все такое… Я думаю, это им будет интересно и полезно.

– Зачем же на три дня, Алексей? Хватит и одного дня…

– Не хватит, старик, поверь мне, я тебе как профессионал говорю, не хватит. Вот, значит… а если у тебя какой-то вопрос к Юрию Михайловичу, то скажи мне, я ему передам…

– Да нету у меня вопросов.

– А раз нету, то чего стоишь, зря время теряешь? Отправляйся на вокзал.

– Сейчас… Копчик пройдет, и поеду.

– Хм… Копчик… Пожалуй, за три дня ты не справишься. Уедешь на пять дней.

Гусин развернулся, зашагал по коридору и исчез за углом. Через минуту вышел Эзополь. Думая о чем-то своем, рассеянно глядя под потолок, он сплюнул в сторону и попал на Афанасьеу. Афанасьеу уронил авторучку…

– Ой, Сашок, это ты? Извини, пожалуйста, я не нарочно, – смутился финансовый заместитель Леснера. – Ты такой невысокий, удобный, я тебя с урной перепутал. Кстати, а где урна? Куда ее унесли? Извини еще раз, пожалуйста.

– Да ничего, ничего, – улыбался Афанасьеу, вытирая пышные усы. В душе же у него пело, звенело, ликовало! «Сашок! Он назвал меня Сашком!»

«Надо же, какой покладистый, толерантный человек, – рассуждал Эзополь, удаляясь от своего кабинета, оставив застывшего Афанасьеу, глядящего ему вслед. – С такой выдержкой далеко пойдет… далеко. Эх, Троцкий-Троцкий, Лев Давидович Троцкий! И за что же ты казаков-то гонял в двадцатых годах? Такой вроде добрый необидчивый народ… Вот только часто на глаза попадаются…»

– Серый, вставай, уже десять утра! Хорош дрыхнуть.

– Я же просил – не раньше одиннадцати…

– Вставай! Тут по второму каналу анонс твоей передачи «Звезды не гаснут!».

– Да ты что!

У Сергея сразу пропало желание досыпать. Он вскочил и уставился на монитор, который Руденко повернул прямо к его дивану. На экране, сосредоточено морща лоб, выступало хорошо знакомое лицо Алексея Гусина и заканчивало рассказ о трудностях, с которыми пришлось столкнуться при создании проекта, и о самих создателях. «… И вот оставался самый последний этап, очень ответственный… Надо было придумать название, – поднял брови выступающий. – Как корабль назовешь, так он и поплывет. Было предложено несколько неплохих вариантов, примерно пять или шесть. Мы долго спорили и сошлись на том, что варианты в общем-то равноценные… Что делать? И тогда Александр Буревич предложил следующее… Записать все названия на листочках, листочки разложить на столе и перевернуть… И первый, кто войдет в студию, пусть наугад возьмет один из листочков. Там и будет название передачи. Представляете, как мы волновались?.. Первой, кто зашла, оказалась наша сотрудница, монтажер Елена Афанасьеу…»

На этих словах студию показали общим планом, затем оператор направил камеру на Елену Афанасьеу, которая стояла почему-то с двумя маленькими сыновьями.

– Эта провинциальная грязь своих детей во все анонсы тащит, – прокомментировал Руденко. – Зачем?

– Подожди, не мешай.

«Волей жребия, – продолжал Гусин, – выпало как раз то название, которое придумал генеральный директор канала Александр Завенович. Что же, да будет так».

Все находящиеся в кадре заулыбались. Затем опять лицо Гусина, крупно.

«Итак, будьте с нами на Российском канале! По пятницам в 20:00 «Звезды не гаснут!». Удачи вам! Берегите себя!»

Анонс закончился, пошла реклама.

– Ну, что скажешь? – еле сдерживая смех, спросил Руденко.

– А что я скажу… на лету подметки рвут, шакалы.

– Не обидно?

– Нет. Говна не жалко. Тем более, я уже привык…

Поскрипывая зубами, Сергей поднялся с дивана, сходил в ванную, умылся и, только когда вернулся после утренних процедур, обнаружил, что в комнате накурено до чрезвычайности. Роман уже сидел за столом, перекладывая разбросанные листы, осунувшийся, с мешками под глазами. Но при этом сами его глаза дико и даже как-то победоносно блестели. Пальцы, перебиравшие бумаги, нетерпеливо дрожали. Вне сомнения, этот человек за ночь проделал колоссальную работу и, наверное, пришел к интересным выводам…

– Ты не представляешь, – произнес Роман. – каких мне усилий стоило тебя еще раньше не разбудить…

– Накурено-то как… Ты что совсем не спал, что ли?

– Нет, конечно, – дико улыбался Роман. – Не спал. Такие новости… Разве тут уснешь?

– Какие новости?

– Сергей, поверь мне… С приходом двухтысячного года что-то серьезное или даже страшное произойдет. Мне интуиция подсказывает… Какая-то особая аура зависает в пространстве. Воздух уплотняется…

– Точно, уплотняется. Вон как накурено!

– Я… в глобальном смысле.

– В глобальном? Может быть, – пожал плечами Сергей. – Что-то с аурой, особенно если судить по вчерашнему поведению Румянцевой…

– Насчет Румянцевой… Не может ли быть… Например, бешенства матки?

– Вряд ли, – почесал затылок Сергей. – Я ее давно знаю. Когда-то хорошая была девушка, адекватная, даже нравилась.

Руденко внимательно смотрел на товарища.

– Серега, попробуй вспомнить, что в тебе было такого, за что тебя можно было бы преследовать?

– Да ничего во мне такого не было. Одет как обычно, никого не обижал, стоял, укладывал папку с бумагами в сумку… Тут она подошла, схватила меня за локоть… Потом погналась…