Ему с другом поручалось следить за дорогой, чтобы противник в пилотках другого цвета не мог незамеченным проникнуть на чужую территорию. Игра началась рано, почти как первый урок в школе. Автобусами ребят и взрослых вывезли за город к лесу, часов в девять утра.

Уже прошло примерно два часа, как они наблюдали за дорогой, стало немножко скучно и чего-нибудь захотелось поесть. Но пост покидать без приказа было строго запрещено. И вот на дороге появилась грузовая машина, а в кузове полно народа — загородных жителей, в основном женщин, видимо, везли куда-то на работу. Водитель, увидев «часовых», остановил машину:

— Пацаны, что вы здесь делаете?

«Часовые», сурово насупив брови, наперебой изложили свою «миссию» здесь в лесу.

— Да, да, понятно, понятно, — прервал их водитель и продолжил вопрос: — А сколько же вам тут стоять?

— А мы точно не знаем, «командирование» наше где-то там на опушке осталось, наверное, пока «война» не кончится, — ответили «часовые».

Водитель утвердительно кивнул головой, завел двигатель и прежде чем тронуть машину дальше, высунулся из кабины и крикнул сидящим в кузове:

— Девчата! Есть чем подкормить «солдат»? Сголодались поди «часовые»-то.

— Да, конечно, есть, родной. Сейчас бросим, — послышалось в ответ из кузова.

Машина тихонько тронулась, а из кузова высунулись две упитанные женщины с бумажными кульками. Смеясь, они протянули вниз свои кульки:

— Ловите, «защитники», ловите.

«Защитники», несколько растерявшись от неожиданного подарка, как-то неловко приняли кульки, не удержав их как следует в руках — половина содержимого вывалилась на дорогу. Когда машина скрылась за поворотом, «часовые» подвели итоги «операции» по приему подарка из машины.

Из десяти домашних пирожков четыре остались в кульках, то есть по два пирожка каждому. Еще два пирожка упали в траву у дороги. Остальные четыре свалились весьма неудачно — прямо на обочину, на пыльную землю и выглядели крайне неаппетитно.

Четыре «кулечных» пирожка были съедены немедленно и без раздумий. Четыре неаппетитных были сдвинуты осенними ботинками в траву у дороги, дабы не нарушали лесную красоту, а те два, что упали в траву, остались на своем месте.

Время близилось к обеду, солнце поднялось высоко, утренняя осенняя прохлада сменилась приятным дневным теплом. На лесной дороге ровным счетом ничего не происходило. Ни машин, ни людей, ни противника в пилотках другого цвета не появлялось. «Часовые», изрядно набродившись возле поста, стали поглядывать на оставшиеся пирожки, тихо лежащие в траве и ждущие своего часа.

Наконец, созрело солидарное, то есть совместное решение — посмотреть внимательно на те два пирожка, которые первоначально упали в траву. Вероятнее всего, в такой осенней, чистой траве они хорошо сохранились. Пирожки выглядели неплохо, к ним почти ничего не прилипло, только несколько сухих былинок, которые легко удалялись путем обдувания или легкого движения пальцев. Эти «травяные» пирожки после легкой обработки были съедены с большим удовольствием. «Часовые», довольные своим решением и съеденными пирожками, повеселели, служить стало как-то легче и приятнее.

Прошло еще несколько часов, тоскливость в поведении «часовых» проявилась с новой силой. Фантастические предположения об окончании игры и забывчивости ее организаторов, можно сказать, витали в воздухе. А главный враг «защитников» — голод — предлагал самые экстремальные способы поведения, вплоть до покидания ответственного поста, а соответственно грубого нарушения дисциплины. Взоры измученных сомнениями «часовых» обратились к оставшимся четырем «пыльным» пирожкам. Пирожки требовали серьезного и глубокого анализа и изучения.

Во-первых, бока их все были в пыли и подавлены ботинками. Во-вторых, к ним прилипло многовато мелких песчинок и сухой травы. Все это мешало приятию быстрого и однозначного решения. Требовались значительные размышления, чем в полевых, то есть в лесных условиях, очистить пирожки до съедобного состояния?

У нормальных солдат для таких случаев имелось серьезное оружие — ножи, а у «часовых» в карманах, кроме странных ребячьих железок, не было ничего серьезного.

— Вот проблема-то, — думали про себя «часовые» и лихорадочно искали выход из сложившейся ситуации. Поступило предложение — выесть внутренность пирожка, не трогая загрязненной поверхности. Предложение совместными усилиями было отвергнуто. Внутри было повидло, и выедать его из пирожков было крайне неудобно. Обтирание поверхности пирожков было крайне неудобно. Обтирание поверхности пирожков платками, похоже, тоже не давало хороших результатов, да и сама процедура была явно не эстетична. Обмывание пирожков в воде за неимением ближайших водоемов исключалось. Обстановка накалилась до предела. Пирожки лежали в траве, солнце клонилось к вечеру. Гениальное решение, как всегда, пришло внезапно: обломать подходящую деревянную веточку и используя ее как скребок, медленно, но верно удалять ненужное с поверхности пирожка, потом его съедать и приступать к очистке следующего. Так и сделали. Последние пирожки очищались гораздо быстрее первых, то ли от приобретенного опыта очистки, то ли от пренебрежения к некоторым деталям загрязнений. Вся процедура очищения и поедания заняла не более пятнадцати минут. Тут и соратники «часовых» появились, сняли их с поста. А на поляне у автобусов всех накормили и напоили вкусным чаем. Игра в войну закончилась ничьей. Главное, день на воздухе проведен был с пользой для здоровья. Никто не заблудился и не заболел. А «часовые» усвоили урок — голод сильная вещь, сильнее санитарно-гигиенической пропаганды. Да и леса у нас были когда-то стерильные, не то что нынешние.

* * *

— Вы, батенька, полагаете, что он зря не остался у бабушек? — прошептал Предводитель, стараясь никого не разбудить.

— Да, я так думаю, — ответил Ветеран. — Да и рассудите сами — свежий воздух, прекрасная еда. Никто тебе ничего не указывает. У них, вы заметили, нет ни браслетов, ни «ЧИПов». Свобода… да и местность, похоже, весьма симпатичная. Не то, что этот город со своей суетой.

— Вы, наверное, правы. Зачем ему этот город? Я современную молодежь все более и более перестаю понимать, — снова прошептал Предводитель. — Вот возьмите его — нашего стажера, мог бы сделать прекрасную карьеру. Уже почти не стажер, а настоящий инструктор. А дальше — служи да служи, так можно и до члена правительства дойти. Ан нет, подавай ему что-то другое.

— Да, да им что-то другое надо, — прошептал Ветеран.

— Им хочется полного отсутствия долженствований, так в жизни не бывает. Наш-то герой это, похоже, понимает — иногда полезные, добрые вещи делает, а иногда поступает зло, равнодушно.

— Что-то я особого добра в нем не заметил, — продолжил Предводитель, — двух симпатичных женщин, которые похоже его любили, бросил, можно даже сказать, предал.

— Трех, — поправил Ветеран. — Вы забыли: Фари, Сандра и Докторина.

— Нет. Нет, батенька, — двух. Сандра — это наш агент.

— Тогда двух, — тихо согласился Ветеран и добавил: — А