— Говори, — шепчет Томас, оставляя в покое мою несчастную задницу, и хватая меня за талию, — я жду, Лиззи.

Его руки сжимают мое тело, а член идеально расположился у меня между ног, заставляя полностью ощутить, что я теряю, продолжая упрямиться. Кент стягивает эти пару кружевных лент, которые продавщица называла “Шаловливая комбинашка”, целует мою спину, посылая сбитые с толку мурашки мчаться по телу в хаотичном беспорядке. И тут мой мозг отключается, точнее, отключается его эмансипированная половина, потому что вторая покорная и преобладающая часть устала желать и не получать Томаса Кента.

Я выдыхаю все напряжение и практически кричу:

— Ты победил гадский засранец! Я хочу тебя до мозга костей! И если ты меня сейчас не трахнешь, то я свяжу тебя, скручу основание члена резинкой и буду трахать, пока не сдохну от переизбытка чувств! Доволен?

— Доволен! — смеется Томас и толкается в меня, заставляя признать, что без него мне просто нереально жить полноценной жизнью. Сволочь. Моя сволочь.

***

Казалось, что мы не виделись годами, уж так ненасытны и жадны к ласкам друг друга мы были. Мы практически не отрывались друг от друга и на миллиметр, передвигаясь по квартире, и пользуясь всеми удобными поверхностями для выплеска накопившихся гормонов. Только бессвязное бормотание прерывало наши стоны и частое дыхание, только имена друг друга несли в себе всю ту гамму чувств, что мы в них вкладывали, выкрикивая их в наслаждении. Надо признать, что хоть итог у этого воздержания и был просто ошеломительным, но повторить эту пытку еще раз я вряд ли осмелюсь. Я просто не хочу находиться одна в спальне, не чувствовать сильных и заботливых рук Томаса Кента на моем теле. Ни за что не повторю этот кошмар, пока Томас со мной, буду пользоваться нашей страстью в любую свободную минуту. Я рехнулась. Я окончательно рехнулась, а мое безумие носит имя — Томас Кент.

Я сползаю с Томаса и откидываюсь на подушки своей удобной кровати. Если мое сердце не выскочит, а ноги не перестанут трястись, я рискую не дожить до утра после такого секс-марафона. И, чёрт возьми, я умру счастливой женщиной!

— Мне нужно завести кота, — выдаю я, немного отдышавшись.

— Завести кота? — Томас поворачивается и смотрит удивленно, — зачем?

— Признай, у меня скверный характер.

— Признаю.

— Вот гад, — ударила его кулаком в грудь, — мог бы сказать, что это не так.

— Я обещал не врать тебе, Лиззи.

— Сволочь, — еще раз ударила негодяя.

— Так зачем тебе кот?

Я придала своему выражению лица максимальной серьезности, боясь, что в следующей моей фразе могут проскользнуть нотки отчаяния.

— Когда я останусь одна, мне будет нужен кто-то, кто будет спать со мной в постели, и с кем я смогу разговаривать, возвращаясь домой с работы.

— Почему ты должна остаться одна?

— Ох, Томас, — покачала головой и повернулась к нему, встречаясь с Кентом взглядом, — ты ведь бросишь меня рано или поздно.

Брови Томаса поползли вверх, но потом на лице заиграла ухмылка.

— Лиззи, милая. Если я тебя и брошу, то только на кровать, — прошептал муженек, и начал меня щекотать.

Ох, уж этот чертов Томас Кент!

— Остановись, мы не должны этого делать.

— Но ты же хочешь продолжения, Лиззи.

— Только не так. Это не правильно. Вы, Томас Кент, можете получить доступ к моему телу только после свадьбы.

— Выйдешь замуж — свистни.

Мы начинаем громко смеяться, после чего Томас опускается на одно колено и берет меня за руку.

— Лиззи, выходи за меня замуж. Мы предназначены друг другу судьбой.

Смотрю на него, открыв рот, а потом начинаю смеяться.

— Томас, ты идиот, потому что я согласна! Не отвертишься!

— И не собираюсь, пойдем.

Он встает, хватает меня за руку и тащит к выходу из этого бара. На улице сильный ветер и я вжимаюсь в Томаса, когда он меня приобнимает. Мы смеемся, он рассказывает мне какие-то забавные случаи из его жизни, мне весело и уютно рядом с ним. Мы шагаем по хорошо освещенным улицам, здесь так ярко даже ночью: светящиеся вывески, яркие огни витрин. Ощущение свободы, дикого восторга. Мы заворачиваем в церквушку, больше похожую на музей развлечений, повсюду шарики и непонятные фигурки, нас встречают двое мужчин. Один из них совсем юный, а второй с бородой.

— Стюарт? — спрашиваю я непонятно зачем, ведь очевидно, что это совершенно другой человек. Но, знаете, бородачи, они все чем-то похожи между собой. Бородой, что ли?

Томас улыбается, эти двое улыбаются, Томас расплачивается и мы идем по коридору, взявшись за руки, после чего произносим свои клятвы. Я громко смеюсь, когда слышу, что именно Кент говорит:

— Леди, я твой рыцарь в сияющих доспехах и я люблю тебя. Ты сделала меня таким и я твой. Моя любовь, как много раз я хочу тебе в любви признаться. Позволь мне вечно держать тебя в своих объятьях.

— Томас, ты читаешь мне текст песни Лайнела Ричи?

— Ага, твоя очередь.

— Тогда отвечу словами из песни Бонни Тайлер:

Ты мне нужен сегодня ночью больше, чем когда-либо. И если только ты крепко обнимешь меня, мы навсегда будем вместе. И мы будем исключительно правы, потому что мы никогда не допустим ошибки. Вместе мы будем беречь наши чувства, пока это возможно.

Томас целует меня и этот поцелуй, кажется длится вечность, во всяком случае, мне совершенно не хочется, чтобы он прекращался.

***

Я просыпаюсь и поворачиваюсь к Томасу, крепко обнимая.

— Доброе утро, — шепчет он, прижимаясь ко мне.

— Ты знаешь песни Лайнела Ричи.

— Что?

— Мне кажется, что я немного вспомнила день, точнее ночь, нашей свадьбы.

— Да?

Кент напрягается и я не могу понять почему. Забираюсь на него сверху и смотрю в глаза.

— В чем дело?

— Ты жалеешь.

— Бывает, да. Часто. А временами и не жалею. Это случается, но иногда я даже забываю, что когда-то жила без тебя.

— Просто, чтобы ты знала: я доволен этим раскладом.

Закатываю глаза и усмехаюсь.

— Ты просто псих. Но я почему-то рада, что ты доволен.

— Как же приятно слышать мужчине, что его возлюбленная довольна, что доволен он, — смеется Томас. — Я сегодня хочу отвезти тебя кое-куда после работы.

— В ресторан? В лес? На кладбище?

— Даже не хочу знать, почему ты выдвинула эти варианты, — машет головой Томас, закрывая глаза, — это будет сюрприз. Просто будь готова к тому, что сегодня мы закончим работу в четыре.