Гитарист тут же плюхнулся на ближайший диван.

— Мать честная! — пробормотал он.

Рыба начала двигаться. Орб поспешно присела возле стены. Стены оказались полупрозрачными, и видно было, что делается снаружи. Гора и деревья медленно поплыли назад. Точнее, это Иона поплыл вперед, плавно и неторопливо.

— Мы летим, — сказала Орб. — Ты не боишься?

— Мы плывем, — возразил гитарист, — и это меня ни капельки не волнует. Здесь безопасно.

На удивление быстро показались городские дома. Орб всматривалась в лица прохожих, но те, судя по всему, не замечали огромной Рыбы. Как и Морт, Иона был невидим для большинства людей.

Подплыв к дому Луны, Иона остановился. Оба грифона взлетели с громкими криками, однако Иона не обратил на них ни малейшего внимания — для него они были чем-то вроде мух.

Орб прошла по длинному коридору глотки и выглянула наружу в открывшийся рот Рыбы.

— Все нормально! — крикнула она.

Грифоны узнали девушку, одновременно описали двойную петлю и уселись на место. Гитарист тоже вышел, выглянул изо рта Рыбы и отшатнулся.

— Слушай, ты бы попросила его спуститься!

— Ох, да! — согласилась Орб. Она была так заинтригована происходящим, что забыла об очевидных вещах. — Иона, спустись, пожалуйста, вниз!

Гигантская Рыба медленно опустилась. Когда рот ее оказался на уровне лужайки, Орб и гитарист вышли. Тут же в дверях появилась Луна.

— Ну, я вижу, вы нашли себе средство передвижения, — сказала она.

— Похоже на то, — кивнула Орб. — Иона, это Луна. Луна, познакомься с Ионой.

— Очень приятно, — вежливо сказала Луна.

Иона чуть шевельнул плавником — вероятно, поздоровался.

— Нам рассказали о нем цыгане, — объяснила Орб. — Он тоже ищет Ллано.

— Да, знаю. Я навела справки, когда поняла, каким образом вы намерены сюда прибыть. Только учти: эта Рыба не совсем надежна.

— Во всяком случае, не опасна?

— Нет — для тебя и твоих друзей. Дело в том, что Иона — не слуга, а союзник, и порой ваши интересы могут не совпадать. Ничего большего мне выяснить не удалось.

— Иногда мне жаль, что наше с тобой будущее скрыто, — пробормотала Орб.

— Мы могли бы узнать его и избежать таким образом многих неприятностей!

— Я уверена, что такая защита необходима, — сказала Луна. — Мой отец редко ошибался в том, что касалось магии.

Она еще раз внимательно оглядела огромную Рыбу:

— Ну что ж, давайте заносить вещи.

— Прямо сейчас? — спросила Орб, поднимая бровь.

— У миссис Глотч полно заявок. Я велела ей начинать составлять вам расписание, поскольку вы уже решили транспортную проблему.

— А ты уверена в нас. Мотылек? — спросила Орб, улыбаясь.

— Конечно, Глазик, а как же иначе! — ответила Луна, и сестры крепко обнялись.

Орб отнесла вещи в новое жилище. Внутри Рыбы оказалось несколько комнаток, разгороженных костяными стенками. Их было удобно использовать под спальни. В хвосте Ионы находились ванная комната с проточной водой и уборная. Похоже, кому-то пришлось потрудиться, чтобы приспособить тело Рыбы под удобную для людей квартиру.

— А как же он ест? — спросила Орб.

— Думаю, он не нуждается в пище. Пока Иона проклят, он как бы не живет. А есть он сможет лишь тогда, когда освободится от проклятия и снова станет смертным.

— Значит ли это, что, когда мы найдем Ллано, нам лучше находиться снаружи?

— Не исключено! — рассмеялась Луна. — Но ты сначала найди его!

Мальчики въехали тем же вечером. Для удобства процедуры Иона пришвартовался у окна их квартиры. Никто из посторонних не заметил происходящей странной процедуры. Музыканты просто заносили багаж через рот огромной Рыбы и возвращались за новой порцией, как будто загружали обыкновенный фургон. За квартиру они предоставили расплачиваться миссис Глотч, а сами просто освободили помещение.

Орб так устала за день, что рано легла спать. Кровать ее составляла единое целое с полом спальни и была мягкой и удобной. Более того, она даже принимала форму тела лежащего, однако не продавливалась, а именно создавала комфорт. Да, путешествовать внутри живого создания в каком-то смысле весьма удобно!

Среди ночи Орб вдруг проснулась от чьих-то голосов. Она молча лежала и слушала, продолжая недоумевать. Голоса звучали совсем рядом, но в комнате никого не было. Вскоре до Орб дошло, что костяные стенки каким-то образом передают звук и она слышит то, что говорится совсем в другом месте. Прежде Орб этого эффекта не замечала — когда Луи-Мэй и мальчики вносили вещи и располагались, те же стены милосердно глушили все звуки.

— Так ты летел? — недоверчиво спросил органист. — На ее коврике?

— Я перепугался до смерти, — ответил гитарист. — Но, как я уже сказал, за нами гнались разъяренные горожане. Они думали, что мы цыгане, а река…

— Но ведь ковер рассчитан на одного!

— Ну, она вроде посадила меня впереди, а сама уселась сзади и обхватила меня руками и ногами…

— Стой, мужик! — перебил его ударник. — Ты что, был у нее между ног?

— Наверно. Я так перепугался, что не обратил внимания. Эта река…

— Нет, ты прямо скажи! Значит, ты сидел вот так, а она за тобой — вот так, и все это на том малюсеньком коврике? Ее титьки упирались тебе в спину, а ляжки…

— Черт бы тебя побрал, не в этом дело! Она спасла мою дурацкую жизнь! И мне было не до того, я видел только проклятую реку, пока она не закрыла мне глаза руками и не успокоила.

— Черт, если бы я был на твоем месте…

— Да? — с вызовом поинтересовался гитарист. — А как насчет твоей черненькой пташки?

— Слушай, мужик, не смей звать…

— А ты на меня не наезжай! — парировал гитарист. — У нас с Орб ничего не было! Я ей безразличен, она просто хотела спасти мою дурацкую жизнь и, может быть, избавить меня от зелья. И ты представь, я три часа был без дозы, потому что меня начало ломать уже тогда, когда я отдал ей чертов пакетик, а потом прошло еще не меньше часа! Но я не смог завязать — пришлось играть, а у меня руки так и тряслись. А она должна была плясать, и…

— Она плясала?

— Да, и еще как! Никогда такого не видел! Ей надо было доказать Рыбе, что она цыганка, а этот цыганский танец — ну просто… Никогда не видел порнухи круче! Она такое вытворяла, я чуть все струны не порвал!

— Она? — насмешливо переспросил ударник. — Да она помрет на месте, если узнает, как у нее юбка задирается при игре! Подумать только, увидят ее ножки!.. Да она считает, что быть соблазнительной — это преступление!