В ночных экспериментах нужно было успеть выполнить серию опытов. Из-за напряжения и предельного темпа случались разные приключения. В дни, когда Курчатов не участвовал в работе, он просил по ее окончании знакомить его с результатами. Поэтому иногда по окончании измерений сотрудники кафедры физики посещали Курчатова глубокой ночью дома, в Лесном.

Многих выпускников физического отделения по окончании ими Педагогического института Курчатов привлек к работе. С участием А. Шебашева, Н. Денисова, К. Коркина, Н. Ковалева и других, а также привлеченных сотрудников ЛФТИ Игорь Васильевич реорганизовал и довел до современного (по тому времени) уровня лабораторию электронных явлений, включая работы по радиоактивности. Он содействовал восполнению материальной базы физического отделения института.

Осенью 1938 года при пединституте у Курчатова была создана аспирантура. Первыми его аспирантами стали О. И. Семан, Т. И. Никитинская, В. К. Крицкая. В предвоенные годы под его руководством были подготовлены их кандидатские диссертации. Также защитился А. В. Морозов по истории открытий в области радиоактивности. Сохранилась фотокарточка учебной группы О. И. Семана и В. К. Крицкой, на которой Игорь Васильевич снялся, работая в комиссии на приеме госэкзаменов по теоретической физике в группе физиков.

Из воспоминаний О. И. Семана известно, что с 1938 года у И. В. Курчатова в пединституте учились три аспиранта, которые занимались теоретической работой. В первый год аспирантуры проходила проверка знаний, активно велись обсуждения и собеседования с Курчатовым и Я. Л. Хургиным по тематике их будущей работы. Курчатов предложил Семану тему по электронной и ионной оптике. Он пригласил его к себе в Радиевый институт, ознакомил с работой циклотрона. В это время вакуум на нем еще не был налажен. Учитель предложил аспиранту решить некоторые задачи по расчету траектории частиц в циклотроне. Позже поставил еще задачу по линейной фокусировке. В последней пробной работе он поручил ему сделать расчет разрешения ионного проектора. После выполнения первых пробных работ и обсуждений И. В. Курчатов обозначил тему его диссертации: «Минимизация электронно-оптических аберраций».

И потом до защиты он заботливо руководил его подготовкой: связал с теоретическим семинаром в ЛФТИ, которым руководил Л. Д. Ландау, с другими физиками, с научной библиотекой ЛФТИ, а также с опытным теоретиком, специалистом по циклотрону и электронной оптике Я. Л. Хургиным. Также всемерно Игорь Васильевич помогал всем своим аспирантам, направляя их в ответственные моменты. Он находил время и для посещения философского семинара, где они выступали с содокладами. Обязательно приходил в поздний час (даже и после работы в ЛФТИ), чтобы поздравить сотрудников, на их чествования по случаю награждений и другие разные торжества сотрудников кафедры.

Особенно памятными для учеников оставались семинары весны 1940 года, проводившиеся Курчатовым на физическом отделении пединститута, где он рассказывал о работах в лабораториях мира и в своей по расщеплению ядер нейтронами и об урановой проблеме. Уже тогда Игорь Васильевич сообщил о том, что происходит «свертывание» публикаций в иностранных журналах по урановой проблеме. «Аудитория была полна, — рассказывал О. И. Семан, — все слушали с напряженным вниманием, ясно осознавая, что в физике происходят эпохальные перемены, открывающие как величественные перспективы для жизни и деятельности человечества, так и таящие грозную опасность возможного использования новых открытий для создания невиданной мощи оружия».

К пединституту Курчатов относился с большим уважением, чувствовал себя членом его коллектива. «Мы поражались, — продолжает Семан, — с какой невиданной до него энергией работает И. В. Курчатов. Именно его неиссякаемая энергия и была той замечательной уникальностью его личности Учителя. И это оставило глубокое впечатление, надолго сохранилось в памяти у нас — его учеников и сотрудников кафедр. Его глубоко уважали и любили. Всегда бодр, он любил юмор; его „физкультпривет“ мы принимали как радостный призыв к работе; он привносил в круг своих учеников и сотрудников оживление и радость. Запомнились его загадки-эксперименты, например на тему: удастся ли наблюдать то или иное явление с такой-то аппаратурой, которые он предлагал вниманию друзей и учеников в кабинете П. И. Короткевича. В этом же кабинете с участием И. В. Курчатова анализировались неисправности аппаратуры: счетчиков, ионизационных камер и других приборов, а также интересные эксперименты по физике. Такие же обсуждения велись с участием И. В. Курчатова и Я. Л. Хургина по теоретическим вопросам ионной оптики».

По просьбе автора некоторые из первых учеников профессора Курчатова оставили о своем любимом «докторе физики» воспоминания. Как первоисточники, они представляют большой интерес для читателей, передавая собственные представления об учителе, трактуя его образ многогранно, независимо и в контексте студенческой жизни тех лет.

Вот что рассказывает научный сотрудник кафедры экспериментальной физики Ленинградского педагогического института, которой Курчатов заведовал в 1938–1941 годах, Ольга Петровна Закс:

«Все мы, бывшие ее сотрудники, уцелевшие после войны и блокады, вспоминаем годы работы на кафедре как самое светлое, высокое в нашей жизни время… Игорь Васильевич Курчатов, молодой доктор наук, имел основную работу в Ленинградском физико-техническом институте, а кафедрой физики в Ленинградском педагогическом институте им. Покровского заведовал по совместительству с 1935-го до начала войны 1941 г.

Обычно работа кафедры физики в медицинском и педагогическом институтах сводится к работе по неширокому учебному плану, где научная работа присутствует только в небольшом объеме. Не то было на „курчатовской“ кафедре.

Игорь Васильевич читал для 3-го курса физического отделения курс „Электронные явления“, а для 4-го курса — „Ядерную физику“. Также студенты прорабатывали лабораторные работы практикума „Электронных и ядерных явлений“ в объеме 80 часов в специальной лаборатории, где я работала до самой войны.

„В человеке все должно быть прекрасно“. Таким был Игорь Васильевич: высокий, молодой, с быстрой легкой походкой, энергичный, всегда занятый, всегда с приветливой улыбкой. Он никогда не повышал голоса, никогда никого не разносил, но не терпел лжи, пустозвонства. Он был деликатен со всеми. Вокруг него не могло быть интриг и склок, его обаяние облагораживало всех.

Рассказывают, что с ним нельзя было спорить: он всегда был прав. Обсуждая с сотрудниками работу, он видел все впереди — и трудности работы, и ее возможные результаты.

Объем работ Игоря Васильевича был огромен; он умел вовлекать в сферу своего влияния людей, которые не за страх, а за совесть трудились на кафедре. Все без исключения любили Игоря Васильевича, говорили о нем тепло, с нежностью и безграничным уважением, доверяли ему и заботились о том, чтобы все всегда было сделано хорошо и вовремя. Игорь Васильевич не жалел своего времени, каждому уделял внимание, помогал словом и делом, часто обнаруживал, что у него опять пропал билет на концерт в филармонию. Входя в лабораторию, он спрашивал меня: „Ну, чем порадуете меня, хозяйка?“ На кафедре его звали Генералом (Бородой его стали звать позднее, в 1943 г.).