Когда до стоянки оставалось уже совсем немного, Эли начал ускорять шаг, сокращая разделявшее их расстояние, пока не оказался прямо позади нее.

– Эй! – окликнул он девушку, делая вид, будто запыхался.

Она замедлила шаг и обернулась, чтобы посмотреть на него, однако не остановилась. Он пошел рядом.

– Ты Бет, верно?

– Угу, – сказала она. – Ты в моей группе по истории у Филлипса.

Только на последних двух лекциях, но он постарался оба раза попасться ей на глаза.

– Точно, – подтвердил Эли со своей лучшей студенческой улыбкой. – Я – Николас.

Эли всегда нравилось это имя. Николас, Фредерик, Питер – их он использовал чаще всего. Это были внушительные имена, какие носили правители, завоеватели, короли. Они с Бет шли по стоянке мимо длинных рядов машин. Колледж за их спинами все отдалялся.

– Извини, ты мне не поможешь? – спросил Эли.

– А в чем дело?

Бет заправила непослушную прядку за ухо.

– Не знаю, о чем я думал на занятии, – повинился он, – но я прослушал задание. Ты его не записала?

– Конечно, – сказала она, останавливаясь у своей машины.

– Спасибо, – поблагодарил он, кусая губы. – Кое-куда смотреть было интереснее, чем на доску.

Она стеснительно хихикнула и, пристроив свою сумку на капоте, расстегнула молнию и начала копаться внутри.

– Да, доска – это неинтересно, – согласилась она, извлекая тетрадь.

Бет как раз поворачивалась с конспектом, когда он сомкнул пальцы на ее шее и повалил ее на капот. Она захрипела, а он сжал руки сильнее. Бет уронила тетрадь и вцепилась ему в лицо, сбив очки в черной оправе и оставляя на коже глубокие царапины. Он почувствовал, как по щеке течет кровь, но не стал ее стирать. Машина под Бет начала трястись: металл пытался выгнуться, однако она была слишком неопытной, а машина – слишком тяжелой, и у Бет кончались воздух и силы.

Было время, когда он разговаривал с ЭО, пытался убедить в логичности и необходимости своих действий, пытался добиться, чтобы перед смертью они поняли, что уже мертвы, уже стали прахом, который удерживает нечто темное, но слабое. Вот только они не слушали, и в итоге его действия убеждали в том, чего ему не удавалось передать словами. Он сделал исключение для младшей сестры Серены – и чем это закончилось? Нет, нечего тратить на них слова.

И теперь Эли прижимал девушку к машине и терпеливо ждал, пока сопротивление не замедлится, не ослабеет, не прекратится. Он стоял совершенно неподвижно и наслаждался снизошедшим на него умиротворением. Оно всегда посещало его именно в этот момент, когда свет (он сказал бы «жизнь», но это было не так: это ведь была не жизнь, а только нечто, притворявшееся жизнью) покидал их глаза. Момент спокойствия, когда к миру вернулась толика равновесия. Неестественное стало естественным.

А потом это мгновение миновало, и он оторвал затянутые в перчатки пальцы от шеи девушки, глядя, как ее тело сползает по деформированному капоту на бетон и синие волосы падают ей на лицо. Эли перекрестился, а ярко-красные царапины на его щеке сомкнулись и зажили, оставляя под высыхающей кровью только ровную гладкую кожу. Он присел, поднимая упавшие рядом с телом бутафорские очки. Когда он нацепил их на переносицу, зазвонил мобильник. Эли вытащил его из кармана.

– Служба героев, – ответил он на звонок. – Чем могу быть полезен?

* * *

Эли ожидал услышать ленивый смех Серены («герои» стало их личной шуткой), но голос в трубке оказался хриплым и несомненно мужским.

– Мистер Эвер? – спросил мужчина.

– Кто говорит?

– Миритское отделение полиции. Дейн. Нам сообщили о том, что сейчас происходит ограбление банка «Тайдингс Велл» на углу Пятой и Арбор.

Эли нахмурился:

– У меня есть своя работа. Не просите меня взять на себя еще и обязанности полиции. И откуда у вас этот номер? У нас была другая договоренность о связи.

– Ваша девушка. Она мне его дала.

Что-то взорвалось в отдалении, залив связь помехами.

– Хочу надеяться, что это что-то серьезное.

– Серьезное, – подтвердил полицейский Дейл. – Грабитель – ЭО.

Эли потер лоб:

– Разве у вас нет специальной тактики? Вас ведь должны где-то ей обучать. Не могу же я просто войти и…

– Проблема не в том, что это – ЭО, мистер Эвер.

– Тогда скажите, наконец, – процедил Эли сквозь зубы, – в чем проблема?

– Его опознали как Барри Линча. Вы… то есть он… он же должен быть мертв.

Наступила долгая пауза.

– Я еду, – бросил Эли. – Это все?

– Не совсем. Он скандалит. Требует конкретно вас. Нам его пристрелить?

Уже дошедший до своей машины Эли закрыл глаза.

– Нет. Не убивайте его, пока я не приеду.

Он отключился.

Открыв дверь, Эли сел за руль и нажал быстрый набор. Голос что-то начал говорить, но Эли его оборвал.

– У нас проблема. Барри вернулся.

– Я смотрю про это в новостях. Мне казалось, ты…

– Да, я его убил, Серена. Он был совершенно мертв.

– Тогда как?..

– Как он может грабить банк на углу Пятой и Арбор? – рявкнул Эли, заводя машину. – Как он вдруг оказался не мертвым? Хороший вопрос! И кто же мог воскресить Линча?

В трубке воцарилось долгое молчание, а потом Серена сказала:

– Ты сказал мне, что убил ее.

Эли стиснул руль:

– Я считал, что убил.

По крайней мере, он на это надеялся.

– Так же, как убил Барри?

– Насчет Барри я могу быть более уверен, чем насчет Сидни. Барри был определенно и безусловно мертв.

– Ты сказал, что догнал ее. Сказал, что прикончил…

– Поговорим позже, – бросил он. – Мне надо ехать убивать Барри Линча. Снова.

* * *

Серена позволила мобильнику выскользнуть из пальцев. Он упал на диван с тихим шлепком, а она снова повернулась к гостиничному телевизору, где все еще освещали ограбление. Хотя действие происходило внутри банка, а камеры остались за плотной границей из желтых лент, нынешнее событие вызывало немалый шум. Ведь о нем писали во всех газетах – об ограблении банка «Смит и Лодер» на прошлой неделе. Гражданин-герой вышел из перестрелки невредимым, а грабителя вынесли в мешке для трупов.

Так что неудивительно, что публика была в недоумении, обнаружив, что грабитель жив и достаточно здоров, чтобы ограбить другой банк. Его имя шло бегущей строкой в нижней части экрана: жирный шрифт объявлял: «Барри Линч жив Барри Линч жив Барри Линч жив…»

А это означало, что и Сидни жива. Серена не сомневалась в том, что это странное и пугающее деяние было каким-то образом сотворено ее сестрой.