Начал разбирать свой офицерский чемоданчик и наткнулся на папку с надписью «Vector. Дело № 56».

Я нахмурился. Что за папка? Откуда? Какой «Вектор», да еще «дело номер пятьдесят шесть»?

О том, что папку пригнала мне прямо в руки взрывная волна, когда мы с Колькой Самохвальским пережидали взрывы ракет «Паирика» подле НИИ Экологии Глубокого Космоса, я вспомнил не сразу.

Мне в первую секунду показалось, что словом «Vector» озаглавлена часть документации к истребителю «Дюрандаль» — у новой машины была умопомрачительно продвинутая и сложная система управления вектором тяги. Не только на маршевых дюзах, но также на большинстве тангажных и креновых.

«А, ну техдокументация, понятно… — подумал я. — Приложения какие-нибудь…»

Непривычный значок (аббревиатура «ХЗ» в красном треугольнике) в правой верхней части папки меня тоже не насторожил, потому что у нас на флоте секретен почти весь документооборот; применяется огромное количество пиктограмм, отвечающих различным уровням секретности и различным службам; короче, мало ли!

«ХЗ? — пронеслось по задворкам сознания. — В смысле икс-три? Или… Х его знает, что это за ХЗ!»

Я раскрыл папку. Все ее содержимое — страниц пятьдесят на глазок — было запаяно в прозрачную пленку.

В заголовке первой страницы значилось: «Документ 1. Стенограмма».

Ниже, очень мелким шрифтом (бумагу экономили?) и впрямь шла стенограмма какого-то совещания… Мелькнули слова «безопасность», «органы», «ГАБ»…

Тут только я сообразил, что держу в руках документы, адресованные определенно не мне. Вспомнил, что папка прилетела из разбомбленного клонами НИИ космической экологии, каковая вывеска служила явно прикрытием для какой-то секретной конторы.

И что, наконец, я намеревался отнести эти документы в ГАБ еще тогда, в феврале!

Я уже захлопнул папку, когда вдруг сообразил, что мой взгляд скользнул по фамилии «Румянцев».

«Чего-о?! Какой-такой Румянцев?!»

Я вновь распахнул папку.

Прочитал пару строчек вверх-вниз и понял, что речь идет о моем отце, Константине Румянцеве.

Тут уж, дорогие друзья, вы меня извините, я не выдержал.

Включил в изголовье койки красную лампочку аварийного света (в казарме царил сумрак). Разорвал прозрачную пленку, достал бумаги и принялся читать…

Vector. Дело № 56, Документ 1

«Стенограмма (выдержки)

А.Р.: Товарищи, и снова у нас ситуация „Вектор“.

Ж.П.: Очень вовремя.

С.Б.: Лучше не придумаешь.

Ж.П.: Векторы-векторочки…

Л.В.: Извините… А что это такое?

А.Р.: Ах да, вы не в курсе. Сергей Дмитриевич, не соизволите?..

С.Б.: Охотно. „Вектор“ — это группа однотипных чрезвычайных ситуаций, с которыми наш отдел…

Ж.П.: Кхм.

С.Б.: …Ну и не только наш, конечно, а целый конклав… благородный синклит ответственных органов!.. имеют неудовольствие сталкиваться уже лет тридцать и которые характеризуются…

Ж.П.: Скажите уже проще: от нас бегут люди.

С.Б.: Товарищ Патру, я бы попросил вас не перебивать… Хотя, конечно, да. Бегут.

Л.В.: Простите? Куда бегут? В Конкордию?

С.Б.: Никоим образом. Перебежчиками в Конкордию занимается только ГАБ…

Ж.П.: Не занимается. Никто у нас ими не занимается.

С.Б.: …Занимаются другие организации. Наш отдел к разработке перебежчиков не привлекают. А тут люди исчезают. Без следа. Вместе с ними исчезают транспортные средства. Как правило, звездолеты. Но и не только. К примеру, полгода назад восемь финнов использовали спортивную версию флуггера „Малага“, на котором пристыковались в системе Львиный Зев к парому-улью чоругов. И были таковы, растворились вместе со своей „Малагой“ где-то в глубинах Чоругского Домината. Каждый подобный инцидент мы называем „вектором“.

Ж.П.: Потому что vector, на латыни, это „ездок“, „мореплаватель“ и даже в некотором роде „беглец“.

С.Б.: Но и не только. Нам еще нравится игра смыслов: убежал, дескать, по вектору. По дли-и-инному такому вектору.

Л.В.: Тогда уж лучше было бы „адрес“. Убежал, дескать, по известному адресу из трех…

А.Р.: Тема „Адрес“ в наших секретных папках тоже есть. Она о другом.

Ж.П.: Александр Павлович! Ну что вы, в самом деле! Сами присваиваете высший уровень секретности, потом сами же…

А.Р.: Виноват. Леонид Сергеевич, забудьте мою предыдущую реплику. Она никогда не была произнесена, вы никогда ее не слышали.

Л.В.: И много таких „векторов“?

А.Р.: Наш сегодняшний предмет обсуждения — пятьдесят шестой по счету из выделенных „Периэксоном“. Дело в том, что бесследных исчезновений людей вместе с техникой, приспособленной к автономному нахождению в космосе более одних суток, не менее двадцати в год. Но большинство таких грустных историй отсеиваются „Периэксоном“ как безынтересные. Люди бегут из-под следствия в состав НВФ, люди попадают в аварии и катастрофы, спортсмены разбиваются среди астероидов, экстремальные туристы тонут в вулканах… Это все прискорбные инциденты, но они не касаются вопросов государственной и цивилизационной безопасности. А в тему „Вектор“ попадают только те странные, я бы сказал, определенно девиантные особи, которые по виду являются совершенно нормальными, как правило, даже преуспевающими гражданами, но которые вдруг почему-то приходят к выводу, что Российская Директория со всеми ее березками, лугами, горами, городами, пальмами и коралловыми рифами для них стала слишком тесной… И не только Российская Директория — что важно! — а вся Сфера Великорасы, само человеческое общество, сам социум вдруг перестают их устраивать. Они берут — и улетают. По вектору.

Л.В.: Секретоносители?

А.Р.: Что?

Л.В.: Эти девиантные, как вы выразились, особи — секретоносители?

Ж.П.: Некоторые из них — секретоносители. Но далеко не все.

Л.В.: Вы подозреваете в них инопланетных шпионов?

Ж.П.: Вы ловите на лету. Да, это одна из версий.

А.Р.: Итак, возвращаюсь к сути вопроса. На этот раз исчезли четыре человека. Три ученых и один… член семьи, юная девушка. Специализация ученых — биология, генетика, биохимия. Вот наши „вектора“: доктор биологических наук Иофантов Петр Павлович, доктор биологических наук Сухова-Иофантова Мария Демидовна и кандидат химических наук Голышев Евгений Андреевич. Все они бежали с борта научной орбитальной станции „Лобачевский“ в системе Шао.

Л.В.: Иофантов?! Маша?! Это же бывшая группа Румянцева!