по рукам, но он не смущался и начинал все сначала. Но Смеяна не очень-то и сердилась – ей было с ним весело. Иной раз она удивлялась: он вел себя так свободно и уверенно, как будто не привык встречать отказов. Неужели прямичевские девушки любят его, такого черного? А у нее самой он вызывал странные, двойственные чувства: по облику он был чужим, но говорил и держался как всякий говорлин, и она никак не могла привыкнуть к такому удивительному сочетанию. Бывают свои, бывают чужие – а Грач был то и другое разом.

– А ты так уж хорошо прятаться умеешь? – с явным недоверием ответила Смеяна. Она и правда не верила, что кто-то, кроме нее самой, сумеет толком спрятаться в лесу. – Ты же не лесной, ты в Прямичеве вырос. Сам говорил.

– Вырос-то вырос! Держимирову дружину в Прямичеве знаешь как зовут? Лешими! Он любит воевать засадными полками, у нас все умеют что в поле, что в лесу биться. Да, ладно, что я тебе рассказываю! – словно спохватился он вдруг. – А то опять пойдет на нас походом твой княжич ненаглядный…

Смеяна отстранилась от него и снова нахмурилась, вспомнив, с чем шла.

– Садись! – Она села на поваленную ель и показала Грачу место рядом с собой.

Он с готовностью сел и выжидательно посмотрел на нее.

– Рассказывай! – потребовала Смеяна. – Про княжну Даровану. Говорят, ваш Держимир к ней два раза сватался. Ведь знаешь – как у них там все дело было?

Вместо ответа Грач наклонился и внимательно заглянул ей в лицо. Непривычно хмурая, Смеяна была непохожа на себя.

– А тебе что за дело?

– Рассказывай, нечисть лесная! Мертвые и то после пирогов говорить начинают, а ты и подавно должен!

– А где пироги? – хохотнул Грач, но снова посмотрел в хмурое лицо Смеяны, унялся и стал рассказывать: – У Скородума глиногорского два сынка-наследника, а дочку надо на сторону отдавать. Да долго он жениха ищет – ей уж двадцать первый год идет. Держимир к ней сватался. Ему же надо на своем берегу хоть с кем-нибудь прочно замириться. А то послали боги соседей, одно племя другого хуже. Рароги хотят всю Краену себе забрать до самого устья и на Ветляну выйти – что ни год, то Держимиру рать. Личивины на рубежах грабят, в дебричах оборотень князем сел – добра ждать не приходится. Сильная родня нам нужна, а кроме Скородума на Истире, добрых дочерей-невест ни у кого нет. Не на Девоне же искать! Найти-то можно, да от Девоны толку нет. Случись что – пока с того света рать дойдет, нас сожрут и костей не оставят. А Скородум, лысый пень, Даровану не отдает. Он ее хочет выдать за вашего Светловоя да вдвоем на нас и двинуться. Да не на таких напал!

– Так вы знали, что смолятичи едут княжну за Светловоя сватать?

– А то как же! – Грач даже удивился ее вопросу. – А что же еще мы на них полезли? Я Прочена терпеть не могу, глаза б мои на него не глядели, упыря пустоглазого! Так вот – кабы не княжич твой удалой, сватовство бы их не сладилось. А теперь…

– А теперь к зиме пора за невестой будет ехать! – мрачно повторила Смеяна слова городника. – Говорят, на межах встреча назначена в самое новогодье.

– Где? – тут же спросил Грач.

– А я помню? Какой там первый город смолятический от нашей стороны?

– Велишин.

– Значит, там.

– А кто сказал?

– Тот городник, что остался крепость строить.

– Остался?

Грач призадумался, потом протяжно просвистел:

– Так что же мне – зимовать в этой норе? Пока он город не построит? Да я тут мхом обрасту и говорить разучусь, настоящим лешим стану! Ах, город еще! Держимир и так на стены кидается, а тут еще такая радость!

– С чего ему на стены кидаться? – Смеяна хмуро глянула на Грача. – Лучше дела не нашел?

– Так он же думает, что я убитый.

Грач помрачнел, глубоко вздохнул, прикусил губу.

– А ему без тебя никак нельзя? – недоверчиво спросила Смеяна.

– Грустно ему без меня, – серьезно ответил куркутин.

– Ты что, у него затейниках состоишь?

– Да вроде того. Я же его брат.

– Чего?

Широко раскрыв глаза, Смеяна повернулась к Грачу и даже дернула его за рукав, чтобы он посмотрел на нее. Ей казалось, что она ослышалась. Грач глянул в ее изумленные глаза, потом невесело усмехнулся:

– А ты не знала?

– Откуда мне знать?

– А разве я не сказал? Тогда же, когда ваш старик на меня это надел. – Грач прикоснулся к поясу, где под рубахой был повязан науз. – Я не помню, чего он меня спрашивал, но я ему, похоже, все сказал. А силен у вас старик, я тебе скажу…

– Ты не говорил, что ты брат князя! – перебив его, воскликнула Смеяна. – Ты сказал, что не знаешь своего отца.

– Ну да, не знаю! – с усмешкой согласился Грач. – Но догадываюсь. И весь Прямичев догадывается. А Держимир так твердо верит. Так что помни – моя голова дорого стоит. Не гривну серебра, много больше!

Смеяна недоверчиво усмехнулась: трудно было поверить, что этот черный леший с грачиным носом – княжеский сын, почти как Светловой! А Грач вдруг взял обе ее руки и заглянул ей в лицо.

– Красавица ты моя! – проникновенно сказал он. – Глаза твои золотые, ненаглядные! Отпустила бы ты меня! Придумай что-нибудь, ты же можешь! Мне в Прямичев надо, и поскорее! Держимир там без меня стены крушит, и некому ему слово доброе сказать! Да и Дарована… Ведь женят Светловоя на ней, верно говорю! Отпусти меня – может, со мной-то будет Держимиру удача, наша будет княжна! Наша, понимаешь!

Смеяна опустила глаза от стыда. Она видела, что Грач угадывает ее глупейшую и бессмысленную любовь к Светловою.

– Я бы тебя отпустила… – тихо сказала она. – Не за княжну – пусть ее, как боги велят… Судьба придет – за печкой найдет…

– Э, нет! – весело возразил Грач. – Барахтайся – выплывешь! Ты на меня посмотри – я, сын князя, за жерновом сижу, сижу, потому что знаю – не на век! Я еще в седле буду!

– Будешь, – со вздохом согласилась Смеяна. – Ты-то будешь! Другой бы с такой раной и шага не шагнул, а ты за три версты ушел!

Грач подмигнул ей, и она улыбнулась, не в силах больше грустить. Веселая уверенность Грача передавалась ей, и она тоже начинала верить во что-то далекое, смутное, но хорошее.

– Пойдем! – Смеяна вскочила с поваленного ствола и схватила Грача за руку. – Пойдем к Велему! Я его уговорю!

* * *

Черный кот сидел не на крылечке Велемовой избушки, а на крыше. Для Смеяны это служило верным признаком, что к ведуну только что приходил кто-то чужой. Оставив Грача в нескольких шагах от опушки под дубом, она толкнула дверь.

Велем вскинул глаза ей навстречу