– Мне остается только надеяться на твое благоразумие. Нет, не буду я ни на что надеяться, – приземлившись на берег, он поддержал меня, чтобы я не шлепнулась при посадке. – Будь все время рядом, раз уж за тобой необходимо присматривать. Хоть на это ты способна?

– Наверное, – я пожала плечами, осматриваясь.

Окрестности мне понравились. Красивый сон, ничего не скажешь. Вокруг нас, сколько мог охватить глаз, стояла высокая, выше колена, зеленая трава, из которой высовывались желтые, как цыплята, венчики ярко-желтых цветов, размером даже не с тарелку, а с целый поднос. Такое только во сне может присниться, не бывает таких цветов. Мне захотелось плюхнуться в эти чудные заросли, что я и сделала без малейших сомнений. Не хочу просыпаться!

Резные листья снизу оказались покрытыми нежным серебристо-серым пушком. Я протянула руку, схватила за стебель один цветок и посмотрела сквозь него на солнце. Казалось, за его огромными, просвечивающими в солнечном свете лепестками, загораживающими небо, существует какой-то иной мир. Хотелось бы мне узнать, что за миры скрываются за лепестками цветов? Может, там еще чудеснее, чем здесь? А если попробовать уснуть во сне, что я увижу там? Что способен принести сон во сне? Попробовать, вдруг получится?

* * *

Меня разбудил знойный храп, методично распиливавший сонное состояние пополам. Одна моя половина хотела спать дальше, а вторая проснулась окончательно. Я открыла глаза, но они мне не пригодились – вокруг стояла темнота, поэтому я снова закрыла их за ненадобностью. Темнота была полной, но не глухой, она жила бурной жизнью, наполненной булькающими звуками чьей-то носоглотки. В промежутках между пароксизмами ее страданий можно было расслышать сопение и ровное дыхание остальных.

Носу тоже нашлось, чем заняться. Он не хотел, но был вынужден улавливать спертый воздух маленького замкнутого помещения, в котором находились несколько человек, атмосферу, основу которой составляли перегар, запах табака и пота. Мне стало невыносимо скучно. Смутное, неуловимое воспоминание о чем-то чудесном, что мне снилось, растерзало душу. Что я здесь делаю? Зачем я тут оказалась?

Нестерпимое ощущение гадости окружающей действительности, желание немедленно вырваться из тюрьмы расстроенных чувств сорвали меня с койки. Стараясь не издавать шума, я выпуталась из-под одеяла, осторожно спустилась вниз… И тут сердце резко стукнуло. Чья-то горячая рука бережно, но крепко ухватила меня за щиколотку. Я охнула от неожиданности.

– Ш-ш-ш, – Роман осторожно усадил меня рядом. – Не надо никого будить. Куда вы, фея? Не улететь ли собрались?

– Подальше от портяночного духа, поближе к свежему воздуху. Умела бы летать, улетела бы, – сердито прошептала я. – А вы почему не спите?

– Не спится, – еле слышно, на выдохе, отозвался он. – Можно мне с вами? Не помешаю?

Я согласно кивнула, потом сообразила, что он все равно ничего не видит в этом мраке, и негромко сказала:

– Не помешаете…

На ощупь добравшись до вешалки в углу, схватила первую попавшуюся куртку. Роман догнал меня, пресек мои попытки схватиться за кондовую ручку, издававшую при любом неверном движении зверский скрежет, почти без звука открыл ее и выпустил меня наружу, в рубку. В ней вполне можно было дышать. Роман бесшумно закрыл чертову ручку, спросил:

– Форд, ты спишь?

– Уммм, – зевая во всю пасть, безразлично поинтересовался он. – Куда это вас понесло?

– Погулять, – тихо ответила я.

– Делать вам больше нечего, – буркнул он.

Судя по раздавшимся за его заявлением звукам, он сел, почесался, встал, потянулся, после чего с шумом брякнул свои кости обратно на пол.

– А я буду спать дальше…

На палубе стоял такой же беспросветный мрак, как и внизу. Звезд не видать, небо успело затянуть тучами. Темнота была теплой, относительно, конечно, все-таки осень есть осень. Мы встали у борта. Первый же вдох свежего воздуха, который он с радостью, без капли жадности влил в мои легкие, превратил меня из злобного, недовольного жизнью человека, в человека же, но такого, у которого вот-вот вырастут крылья. Может, подозрения Романа относительно меня и обоснованны? Вдруг я и в самом деле фея? Вот было бы здорово! Были бы у меня крылья, снова вернулась в голову уже посещавшая меня мысль… Впрочем, куда бы я на них полетела? Туда бы слетала, ну, еще сюда бы…

А потом? Что потом-то? Почему мне в последнее время так плохо, что со мной случилось этой прекрасной осенью? Жила себе, поживала: дети, дом, работа, друзья… Почему сейчас вся моя мирная жизнь ничего, кроме раздражения, у меня не вызывает? Зачем мне нужны крылья, на которых мне некуда полететь? И все равно, хочу! Хочу крылья, черт меня дери! Кто мне может их дать, силы небесные? Дайте мне крылья, немедленно! А для начала сигарету! Я нашарила в кармане пачку, щелкнула зажигалкой. В ее свете разглядела на лице Романа озабоченное выражение.

– Что это вы, Рома, на меня так странно смотрите?

– Пытаюсь понять, что обозначает выражение вашего лица. Оно такое… я бы сказал, вдохновенно-недовольное. Чего вам хочется, Оля, кроме как улететь?

Я вздохнула, открыла рот и внезапно поняла, что голос напряженно дрожит от сдерживаемых рыданий:

– Ох, Рома, простите, мне только что пришла в голову мысль, от которой мне хочется реветь во весь голос. Представьте себе, вот у меня вдруг появились крылья. И что? Куда мне на них лететь? Везде одно и тоже…

– Да уж, – печально усмехнулся он. – От себя не улететь даже на крыльях. Как вы думаете, куда отправился наш знакомый эльф? Мне показалось, он был счастлив.

– Наверное, отправился к своим собратьям в какую-нибудь эльфовую страну, где ему хорошо, – на меня навалилось безразличие, почти опустошенность.

– Когда мы с вами встретились, вы казались уравновешенной и вполне довольной окружающим женщиной, – голос Романа напоминал голос взрослого, пытающегося утешить плачущего взахлеб младенца, – только сонливой чересчур. А сейчас вы вполне можете сойти за иллюстрацию к разделу о депрессиях в учебнике психиатрии. Неужели пыльца с крыльев счастливого эльфа так на вас подействовала? Что-то я в это не могу поверить, ведь она исполняет желания? Помнится, вы хотели стать счастливой, Оля?

– И сейчас хочу, – вздохнула я. – Только не знаю, как и где я могу быть счастливой. Моя прежняя жизнь, в которой я до сих пор жила в согласии с самой собой, сломалась. И теперь мне кажется, что я заблудилась в самой себе. Куда идти, если внутри темнота и больше никаких ориентиров? Где свет, который поможет мне выйти? Ничего не понимаю!

– Может быть, вы как раз в начале пути к счастью? – в голосе Романа послышалась печальная улыбка.

– Я этого не чувствую, – почти сердито откликнулась я.

– Вы меня поражаете, Оля, своим нежеланием смиряться с происходящим. Кругом вас творятся разнообразные чудеса, а вы отказываетесь их воспринимать. Мне кажется, что они – знаки ожидающего вас впереди, может быть, и счастья, разве нет? Можно, я вас обниму?