Жители Боснии были еще менее управляемыми, чем сербы. Реформы Махмуда II на этой феодальной земле породили сильную оппозицию в лице привилегированного класса – аристократии. Недовольство боснийских дворян, которое вызвал приезд турецкого губернатора, желавшего обеспечить всем классам и слоям общества справедливое правосудие, превратилось после разгона янычар и последующих военных реформ в открытое восстание.

Любимым местом обитания распущенных воинских частей стало Сараево. Когда собравшиеся в нем фанатики узнали, что турецкие солдаты будут носить теперь два перекрещивающихся ремня на груди, подобно австрийским солдатам, они с сарказмом закричали, что если им придется в конце концов принять крест, то они предпочтут получить его из рук австрийского или русского императоров, но никак не султана Турции.

Под руководством Али-паши (Ризванбеговича) восставшие изгнали из Зворника губернатора, присланного «гяурским султаном». Когда в Сараево явился новый губернатор, ему пришлось принять самые суровые меры, чтобы восстановить авторитет своего господина. Впрочем, когда после очередной русско-турецкой войны был заключен мир, Махмуд II продолжил проведение своих реформ, и босняки снова подняли восстание против мер, которые они считали угрозой для своих классовых привилегий и религиозной свободы.

Их лидером стал Хусейн Градашчевич из города Градачаца, стоявшего на боснийском берегу Савы. Хусейн – один из самых романтичных героев боснийской истории. Молодой богатый красавец, он обладал храбростью героя и репутацией святого. Друзья прозвали его «Боснийским драконом», и если бы он на самом деле был драконом, то его враги бежали бы от него не быстрее, чем от человека.

Стоило ему только развернуть зеленый флаг пророка, как религиозный фанатизм страны усилился до небывалого накала. Во главе своих фанатичных сторонников он двинулся на Сараево; чиновники султана были убиты или выгнаны из города, а губернатор спасся, сумев вовремя сбежать. Но и это не погасило гнев новоявленного апостола. Он мечтал о войне с султаном за пределами Боснии. На знаменитом Косовом поле, где четыре с половиной века назад боснийские христиане (вместе с сербами) были разбиты в бою турками, лидер боснийских мусульман собрал своих сторонников для того, чтобы разгромить того же самого врага.

Недовольные властью султана слетались под знамена Хусейна со всех сторон: албанский паша привел с собой 20 тысяч воинственных арнаутов из «кровавого Скутари»; софийский паша возглавил полк болгар.

И пока все три вождя были заедино, они сносили на своем пути все преграды; но хитрому великому визирю Решиду Мехмед-паше удалось рассорить албанцев и боснийцев и разбить их поодиночке. Новый губернатор Боснии овладел Сараево и бросил вызов местным дворянам, перенеся сюда свою резиденцию из Травника, где обычно жили представители султана.

Хусейн, форсировав Саву, бежал в Словению, где по распоряжению австрийского императора его приняли с большим почетом. Но его присутствие столь близко от границы вызывало большие неудобства, ибо боснийские банды постоянно грабили приграничные районы Австрийской империи, и австрийскому правительству пришлось три раза брать на себя обязанность наказания буйных подданных султана. Хусейну был предоставлен выбор – жить под строгим наблюдением или вернуться в Турцию. Он выбрал второе и умер по дороге в ссылку в Трапезунд. Однако восстание 1831 года было только предвестником будущих бед. Когда новый султан Абдул-Меджид I провозгласил равенство всех своих подданных перед законом в знаменитом Хатт-и-шериф, 3 ноября 1839 года боснийские реакционеры снова оказали упорное сопротивление.

В конце концов, когда в 1849 году восстание приняло угрожающие размеры, султан решил навсегда покончить с феодальной системой. Он отправил прославленного Омер-пашу, хорватского ренегата, который до этого был славянином-магометанином[40], как и многие жители Боснии, велев ему сокрушить всякое противодействие его воле. Восставших тайно подстрекал Али-паша Ризванбегович, последний великий деятель в истории Герцеговины, который перешел на сторону султана во время восстания 1831 года и получил за это пост губернатора Герцеговины. Ризванбегович жил в своем замке Столац или в Буне, великолепной летней резиденции, которая находилась неподалеку от Мостара, где он проводил лето, словно независимый князь. Он называл Герцеговину «своей провинцией», а подданные прозвали его «вторым князем Стефаном». Это был знаменитый князь Вукчич, живший в XV веке. Благодаря ему Герцеговина и получила свое название.

Вукчич поистине был отцом своих подданных. Он научил их выращивать рис на болотах у Неретвы, посадил оливковые деревья и виноградники и стремился внедрить в экономику княжества культуру шелковичных червей. Он был жесток с христианами, которые осмеливались бунтовать, поскольку симпатизировал непокорным мусульманским дворянам. Но он не мог сравниться хитростью с Омер-пашой. Подчинив себе Боснию, будущий сардарэкрем (фельдмаршал; получил это звание позже, в ходе Крымской войны) султана вторгся в Мостар. Омер-паша пригласил своего врага к себе на пир. Но как только старик явился, Омер-паша велел протащить его вниз к знаменитому мосту через реку Неретву, в честь которого был назван город, и посадить верхом на осла – в знак своего презрения. Очутившись в таком унизительном положении, Ризванбегович стал умолять Омера отвезти его в Стамбул на суд. Но Омер боялся отправлять столь богатого врага в турецкую столицу. От тревоги его избавила одна из тех случайностей, которые были столь привычны для Турции. Согласно официальной версии, в ночи раздался нечаянный выстрел, и голова пленника случайно оказалась на пути у пули.

Босния и Герцеговина оказались в руках Омер-паши. Беги лишились всех своих феодальных привилегий, а их страной стали управлять чиновники из Стамбула.

Как залог своей власти, Омер-паша в 1850 году перенес столицу Боснии и Герцеговины из Травника в Сараево и сохранял за собой пост генерал-губернатора около 20 лет. Но даже его власть не смогла примирить ненавидящих друг друга христиан и мусульман. Когда бы в Боснии и Герцеговине ни случались восстания христиан, черногорцы приходили на помощь своим братьям сербам, людям одной с ними расы и религии.

Черногория для турок всегда была источником непрерывных бед. Владыка и митрополит Петр I в 1819 году провел успешную кампанию против правителя Боснии, а разгром турецкого наступления со стороны Албании (скадарского Махмуд-паши) во время Русско-турецкой войны 1787–1791 годов привел к признанию власти Черногории над племенем иипери. Когда в 1830 году Петр I закончил свое правление, продолжавшееся 48 лет, он с удовлетворением присоединил к своему маленькому государству три района: Пипери, Кучи и Белопавлич, прозванный так в честь «сына Павла Белого», родственника знаменитого средневекового героя Лек Дукагина.

Он не только увеличил территорию Черногории почти вдвое, но и даровал ей кодекс законов, добился выплаты русской субсидии в тысячу дукатов, которую давно уже перестали платить, и проведения границы между Черногорией и ее ближайшей соседкой Австрией. Будущие поколения, вероятно, назовут самым важным и фатальным событием его долгого правления тот факт, что он способствовал передаче Далмации, которая раньше подчинялась Венецианской республике, под власть активной европейской державы – Австрии. Французская аннексия этой провинции была недолгой; на их место пришли австрийцы, и их оккупация Герцеговины в 1878 году, а потом и аннексия ее в 1908-м только усилили недовольство горцев.