— Да уж… — Усмехнулся Кир. — Как там, интересно, сейчас Кэт? — Его голос стал озабоченным.

— А что, Кэт? — Выпрямляясь в кресле и потягиваясь, сказала я. — Кате сейчас можно только позавидовать, она совершенно свободна и счастлива наедине с любимым человеком…. Знаешь, если бы ты сейчас не сидел рядом со мной здесь, в самолете, то я бы руку могла дать на отсечение, что любовник Катерины именно ты, а не какой то там Петя-Петушок, как она сказала…

— Почему это? — удивился Кир, но удивление его, на мой взгляд, было каким то вялым и совсем не натуральным.

— Я с первой же минуты, когда разъяренная Катя подлетела к нам там в коридоре, заметила, что между вами совсем не такие отношения , как должны быть у начальницы с подчиненным. Ты вел себя слишком уверенно и даже как-то … нахально. А она… она ревновала! Ее намного больше бесило не то, что из-за меня чуть не сорвалась программа, а то, что меня привел именно ты, что я имею отношение к тебе и твоей жизни… Да и вообще вы то и дело такими взглядами обменивались, что даже во время ссоры было понятно — вы близкие… очень даже близкие друг другу люди.

— А ты не так наивна, как кажешься на первый взгляд, девочка. — Кирилл потупился, потом взял в руки две оставшиеся маленькие бутылочки и аккуратно отвинтил их металлические крышечки. — Давай выпьем за это, ну и за счастье нашей общей знакомой Катерины Аркадьевны Каменковой… — Мы чокнулись и снова опрокинули коньяк прямо в рот. — Ты права, главное чувство, которое испытывает ко мне Катя , это ревность… Но ревновать ведь можно не только любовника. Я избаловал Кэт своим вниманием, постоянной заботой… и поэтому она, как собака на сене огрызается, стоит только ей заметить, что я отвлекся на что то или кого то другого. Она ведь не только к женщинам ревнует, но и к друзьям, охоте, рыбалке… Если вдруг оказывается, что ей надо со мной посоветоваться или что то для нее сделать, не важно ночью или днем , а я мгновенно не оказываюсь к ее услугам словно джинн из волшебной лампы, ее буквально распирает от злобы…

— Ты хочешь сказать, что ни ты , ни она , никогда не были хоть немножечко влюблены друг в друга? — С сомнением посмотрела на соседа по креслу я.

— Ну почему… — Спокойно отозвался он, — Не знаю, как она, про это ничего не могу сказать, а я когда-то в самом начале нашего знакомства сильно увлекся Катериной, она чертовски красивая женщина, обаятельная, элегантная… Конечно , я влюбился, разве могло быть иначе? Даже напридумывал себе что такого романтичного … Но, слава богу, очень быстро понял, насколько все эти мои мечты , а особенно планы на будущее, смешны и нелепы… А я смешным быть не люблю. Никакие чувства не могут пересилить во мне чувства собственного достоинства и , если хочешь, гордости… Кэт тогда уже была замужем и ничего в своей жизни менять не собиралась, ее все устраивало. Она по полной программе наслаждалась деньгами, молодостью, красотой… Она бы, возможно , не отказалась от такого любовника, как я, если бы я проявил инициативу и настойчивость, но ей нужен был скорее не любимый человек, а раб, мальчик на побегушках, который все делал бы по свистку и в отношениях, и даже в постели. По свистку пришел, по хлопку убрался вон, чтобы не мешать мадам наслаждаться гламурными журналами и светскими вечеринками. Слава богу, я быстренько разобрался что к чему, иллюзии развеялись и между нами сложились нормальные деловые, а позднее даже и дружеские отношения… Хотя даже теперь Кэт время от времени не может пересилить себя и впитанное с молоком матери презрение к каждому, кто не ровня ей, а стоит хоть на ступеньку ниже на социальной лестнице. Ты видела, она вполне может сорваться на крик и оскорбления по любому малозначительному поводу. Поверь, в других местах, Катерина себе такого никогда бы не позволила… — Кирилл замолчал, задумчиво глядя сквозь окно иллюминатора в какую то одному ему видимую даль.

— Кир, а расскажи мне немного о себе… — Решила сменить видимо не слишком приятную для него тему я. — Ты сам говорил, что не плохо бы познакомиться поближе…

— Для этого совершенно не обязательно начинать с биографий. — Улыбнулся он, — иди сюда, — он снова уже привычным и естественным жестом притянул мои плечи к себе, — давай ка ты устраивайся по удобнее, закрывай глазки, а я расскажу тебе что-нибудь красивое и приятное… К примеру, хочешь побольше узнать о городке, в котором нам с тобой предстоит поселиться? — Я кивнула и уютно устроилась на широком Кирилловом плече. Коньяк, постепенно растекаясь по организму окутывал тело какой то теплой, невесомой пеленой, меня наконец начало клонить ко сну. — Тогда слушай внимательно. Онфлер — не только один из самых красивых городов а еще и морские ворота Нормандии . Построен он где то в начале семнадцатого века. Этот сказочный уголок каким то чудом умудрился сохранить не только старинные домики и улочки, а даже как будто удержал саму атмосферу прошлых веков. Уж на что я человек не больно то впечатлительный, меня и то цепляет, настолько там даже воздух пропитан романтикой Франции, ее блестящих королей и шикарных придворных дам, карет и драгоценностей … Идешь по аллее, вымощенной брусчаткой столетней давности, и сердце замирает, как представишь, что лет сто пятьдесят или двести по этой же самой дороге точно так же как ты вышагивал какой-нибудь мушкетер в обнимку с прекрасной фрейлиной… Морские ворота , старый залив, набережная Святой Екатерины — насколько я помню, тоже места ужасно симпатичные . Даже не знаю с чего бы я начал осмотр Онфлера… Знаешь что, я думаю, в первую очередь мы обязательно с тобой пойдем гулять по набережной старого залива. Тут ты сразу ощутишь, что попала в прямиком в волшебную сказку… В мечту, если хочешь… Улочки здесь узенькие каменные и домики словно сошли с детских акварелей….в воде отражают старинные фасады, свет окон и витиеватых чугунных фонарей. Здесь красиво и романтично, как в прекрасной Венеции… Я покажу тебе художников, которых в Онфлере ужасно много, особенно в солнечные дни . Они сидят на набережной и рисуют с натуры. Там можно заказать твой портрет, Эгле. Мы обязательно это сделаем, в первый же день… В центре тоже мало что напоминает о том что на дворе давно уже наступил двадцать первый век. Знаешь, на улицах там очень оживленно, но почему то совсем нет тротуаров. Представляешь, дороги используются одновременно и для пешеходов, и для автомобилей и они друг с другом вполне мирно уживаются …

Кажется, это последние слова из спокойного и размеренного рассказа Кирилла , которые я слышала, перед тем как полностью отдаться в уютные объятия сна.

* * *

…. — Эгле… Просыпайся , Эгле… — Я распахнула глаза и недоуменно оглянулась вокруг, не сразу сообразив где я нахожусь. — Нужно сесть прямо и пристегнуться. — Кирилл осторожно еще раз тряхнул меня за плечи. — Мы подлетаем к Парижу, скоро самолет начнет садиться , нужно приготовиться.

Видимо, проспала я немного , так как совсем не выспалась и продолжала сонно хлопать глазами все то время, когда самолет совершал посадку в парижском аэропорту имени Шарля де Голля (или Руасси, как его называют сами французы), пока мы долго, никак не меньше двух километров, ехали, стоя на эскалаторе, в каком то длинно узком и совершенно прозрачном коридоре, стены которого были сделаны исключительно из стекла с редкими металлическими перемычками… Полностью я смогла проснуться только тогда, когда эскалатор неожиданно выплюнул нас прямо по середине светлого похожего на огромную гофрированную трубу из сотен бетонных колец с металлическими вставками и десятков тысяч квадратных метров стекла, сквозь которые проникал, преломляясь, свет. Он создавал в зале какое то ощущение нереальности: будто из коридора попадаешь прямо в гигантский аквариум или даже фантастический корабль неведомых пришельцев. Мне захотелось протереть глаза — настолько все окружающее не развеивало, а наоборот, усиливало мучительное ощущение нереальности того, что со вчерашнего вечера происходит со мной, не давая ни минуты на передышку и размышления.