Зазвонил видеофон.

— Если бы мы не спустились сюда, а остались на крыше, — пожалел Рик, — мы бы не услышали звонка.

Иран, подойдя к видеофону, спросила:

— Чего ты испугался? Они пока не собираются отнять нашу козу. — Она протянула руку к трубке.

— Это из департамента, — сказал он. — Скажи, что меня нет дома. — Он направился к спальне.

— Алло, — сказала Иран в трубку.

Еще три андроида, про себя подумал Рик. Которых мне следовало выследить сегодня, а не лететь домой. На экране появился Гарри Брайант. Уходить теперь было поздно. На негнущихся ногах Рик вернулся к видеофону.

— Да, он здесь, — говорила в этот момент Иран. — Мы купили козу. Заходите к нам, мистер Брайант, посмотрите ее. — Пауза, потом она протянула трубку Рику. — Он что-то хочет тебе сказать, — сообщила она. Быстро вернувшись к генератору эмпатии, она села в кресло и снова схватила рукоятки. Почти мгновенно слияние поглотило ее. Рик, с трубкой в руке, ясно чувствовал ее психическое отсутствие в гостиной. И сознавал собственное одиночество.

— Алло, — сказал он в трубку.

— Мы сели на «хвост» двух оставшихся андроидов, — сказал Гарри Брайант. Он звонил из кабинета. Рик видел хорошо знакомый заваленный бумагами стол. — Они явно встревожены. Покинули квартиру по старому адресу, который указал Дейв, и теперь их можно найти… минутку… — Брайант начал перебирать бумаги на столе, отыскивая нужную.

Рик машинально нащупал ручку. Он разгладил на колене контракт на покупку козы и приготовился писать.

— Жилой блок 3967-Ц, — сказал инспектор Брайант. — Отправляйтесь туда как можно скорее. Мы предполагаем, что они узнали о тех, кого вы уже устранили — Гарланде, Полокове, Любе Люфт. И пошли на незаконное бегство.

— Незаконное, — повторил Рик. — Чтобы спасти свою жизнь.

— Иран сказала, вы купили козу, — продолжал Брайант. — Сегодня? После того, как ты уехал из управления?

— Да, по дороге домой.

— Когда покончишь с оставшимися андроидами, я приеду посмотреть на твою козу. Кстати… я только что говорил с Дейвом. Я рассказал, как трудно тебе пришлось с андроидами. Он поздравляет тебя и советует удвоить осторожность. «Узел-6» оказался сообразительнее, чем он думал. Он вообще с трудом верит, что ты отправил на покой троих за один день.

— Троих достаточно, — сказал Рик. — Больше я не могу. Мне нужно отдохнуть.

— Но завтра их уже здесь не будет, — настаивал Брайант. — Они окажутся вне зоны нашей юрисдикции.

— Не так быстро. Они все еще будут поблизости.

— Ты поедешь туда сегодня, — сказал Брайант. — Пока они не закопались. Они не ждут, что ты так быстро среагируешь.

— Наоборот, — возразил Рик. — Они как раз меня ждут.

— Поджилки трясутся? Из-за Полокова, который…

— Ничего у меня не трясется, — сказал Рик. — Ладно, — добавил он. — Я полечу. — Он хотел повесить трубку.

— Дай мне знать, как только будут результаты. Я буду в кабинете.

— Если я их устраню, то куплю овцу, — сказал Рик.

— У тебя ведь есть овца. Все время, сколько тебя знаю, у тебя была овца.

— Она электрическая, — сказал Рик. И повесил трубку. Но на этот раз овца будет настоящая. Она мне необходима. Для компенсации.

Его жена, с восхищенно отсутствующим лицом, скорчилась у ящика генератора эмпатии. Некоторое время Рик стоял рядом, его ладонь покоилась на ее груди. Он чувствовал, как грудь поднимается и опускается в такт приливу и отливу жизни внутри Иран, в такт колебаниям ее жизненной активности. Иран его не заметила: она, как и всегда, была поглощена слиянием с Сострадальным.

На экране был виден облаченный в балахон Сострадальный, который взбирался по склону горы. Мимо пролетел обломок камня. Глядя на него, Рик подумал: Боже, в моей ситуации есть нечто, даже худшее, чем у него. Сострадальному не приходится совершать что-то чуждое его природе. Он страдает, но, по крайней мере, он может не насиловать собственную сущность.

Нагнувшись, он осторожно убрал пальцы жены с черных рукояток генератора. Потом занял ее место. Первый раз за несколько недель. Это было сделано под воздействием внезапного импульса, всего мгновение тому назад он вовсе не думал так поступать. Все произошло внезапно и неожиданно для самого Рика.

Перед ним открылась картина пустынного плоского пейзажа. Поросший какими-то сорняками огромный пустырь. В этой пустыне не бывало дождя, и цветы сорняков пахли, как пыль.

В глазах человека, стоявшего перед Риком, светилась жалость. В усталых, полных боли глазах.

— Сострадальный, — сказал Рик.

— Я друг твой, — произнес старик. — Но ты продолжай путь, как если бы меня не было. Таков твой долг. Ты меня понимаешь?

— Нет, — сказал Рик. — Не понимаю. Мне нужна помощь.

— Но как я спасу тебя, — сказал старик, — если, не в состоянии спасти себя самого? — Он улыбнулся. — Разве ты не видишь? ЭТО НЕ ВОСКРЕСЕНИЕ. СПАСЕНИЯ НЕТ.

— Тогда зачем все это? — зло спросил Рик. — Зачем тогда нужен ты?

— Чтобы показать тебе, — сказал Вилбур Сострадальный, — что ты не одинок. Я с тобой, и всегда буду с тобой. Продолжай исполнять свой долг, хотя ты и знаешь, что поступаешь плохо.

— Почему? — спросил Рик. — Почему я должен его исполнять? Я брошу работу и эмигрирую.

— Но куда бы ты ни уехал, от тебя везде потребуют поступать плохо, — сказал старик. — Таково фундаментальное условие жизни — насиловать собственную сущность. В какой-то момент любому живому существу приходится так поступать. Это неизбежная наша тень, проигрыш эксперимента творения. Проклятие, на него наложенное, проклятие, питающее всякую жизнь. По всей Вселенной.

— И это все, что ты можешь мне сказать? — спросил Рик.

Мимо просвистел камень. Он быстро присел, и второй камень ударил в ухо. Рик тут же отпустил рукоятки генератора и снова оказался в комнате, в собственной гостиной, рядом с собственной женой и коробкой генератора. От удара жутко гудела голова, и он обнаружил, что по щеке стекает струйка яркой свежей крови.

Иран прижала к его уху носовой платок.

— Наверное, мне нужно поблагодарить тебя за то, что ты меня освободил. Я не выношу, когда в меня попадает камень. Спасибо, что ты принял удар на себя.

— Мне нужно идти.

— Работа?

— Целых три. — Он взял у нее носовой платок и пошел к двери. Голова кружилась. Теперь он чувствовал еще и тошноту.

— Удачи, — пожелала Иран.

— Ничего мне этот черный ящик не дал, — сказал Рик. — Со мной говорил Сострадальный, но это не помогло. Он знает не больше моего. Это просто старик, взбирающийся на гору. К своей смерти.

— Но разве это не откровение?

— Это откровение со мной уже имело место, — сказал Рик.

Он открыл дверь квартиры. Жилой блок 3967-Ц, подумал он, прочитав запись на