— Этого как раз можно не опасаться, — отмахнулся генерал. — Механизм обмена денег на жизнь у них отработан как часы. Но до выкупа просто не дойдет. Потому что сын Бекхана прячется вместе с папашей где-то не то в Саудовской Аравии, не то еще где-то. Он, конечно, узнав, что кто-то использует его имя, будет возмущаться и на каждом углу кричать про подставу. Но, во-первых, это будет выглядеть как попытка мутить воду. А главное — к этому моменту ты уже должен будешь возвращаться.

— Так в чем задание-то? Побыть пленником?

— В общем да. С тобой к Салаудди отправится небольшая, скажем, посылка. Вот, — он положил на стол крошечную, не больше спичечной головки, металлическую горошину. — Это маяк. Когда ты окажешься в их логове, перед тем как удариться в бега, тебе нужно будет его активизировать. Потому что они сейчас готовятся к масштабному теракту. Две части нужного для этого груза ими уже получено, осталась третья, которая попадет к ним в руки в ближайшие дни, если не часы. А готовятся они уже довольно давно. Ну, скажем, не одну неделю. Очень стараются. И конспирируются, как мы давненько уже не видели. Значит, собираются что-то сверхъестественное устроить.

— Ядерную бомбу, что ли, взорвать? — саркастически усмехнулся Борис.

Генерал, однако, ответил абсолютно серьезно:

— Или биологическую. Но ядерная вероятнее. Проще. Самое простое — так называемая грязная бомба. Для нее вообще ничего особенно сложного не требуется. Но с той поддержкой, что у них есть, вполне могут и настоящую соорудить.

— Так она же здоровенная… — Борис растерялся.

— Здоровенная, — покачал головой очкастый, которого называли Тепловым. — Век технологий, юноша. В том числе и смертельных, еттидрить их в колено!

— Петр Петрович! — укоризненно протянул Полковник.

— А чего я? Зло берет от бессилия. Лежит где-то смертушка, и управы на нее нету…

— Управа, сам знаешь, есть, — генерал посмотрел на Бориса в упор. — Как ты будешь от них уходить, активировав маяк, я не знаю. На всех потенциальных путях отхода расставим наши группы. И логово их змеиное накрыть постараемся. Но… Оставь, — махнул он на полковника, — он имеет право знать. Если мы не сможем их захватить и, главное, захватить с грузом, по точке дислокации маяка будет нанесен упреждающий ракетный удар. Это, конечно, самый распоследний вариант, но уж лучше радиоактивная зона в каком-то глухом ущелье, чем посреди мирного города. Второй Чернобыль, сам понимаешь, никому не нужен. Что касается тебя… Когда начнешь выбираться из их расположения, активируешь второй маяк. Как только с него пойдет сигнал, тебя начнут искать. Второй маяк будет у тебя внутри.

— И как же я его активирую? Два пальца в розетку суну?

— На голове стоять умеешь? — спросил вместо ответа Петр Петрович.

— Даже на ушах умею, — огрызнулся Борис.

— На ушах не надо, это ты мне после покажешь. Три минуты стоишь на голове — маяк активируется. Все гениальное просто.

— Действительно, — Борис чувствовал, что еще чуть-чуть — и сарказм польется из него, как вода из центрального городского фонтана. — Зачем вообще чего-то активировать? Пусть бы маячок сразу работал. Ну, или оба.

— Сразу! — Теплов постучал себя по лбу. — Ты что? Эти горные… господа, может, и дикие, на наш взгляд, но в технике понимают не хуже нас с тобой. И с оборудованием у них все в порядке. В том числе и сканеры гарантированно наличествуют. Проведут сканером — и все, моментально вычислили.

— Они меня и так моментально вычислят.

— Не успеют, — покачал головой Панкратов. — Сын Бекхана — фигура абсолютно не публичная. Даже фотографий его толковых нет. Да и с самим Бекханом на контакт не так-то просто выйти. На нашей стороне — скорость. О приезде сына Бекхана станет известно утром, в день проведения турнира. И у Салаудди только два варианта: либо рвануться и тебя похитить, либо начать проверять. А ты должен — ну, по запущенной легенде, — сразу после турнира улететь. Собственно, так и будет, если мы переоценили его жажду мести. Если похищение не состоится сразу, ты тут же исчезаешь, и операция заканчивается. А мы продолжаем ждать от Салаудди намеченного теракта. Других шансов достать этого бандита я не вижу. А я, поверь, высматривал их очень внимательно.

— Но я даже ни слова на их языке не знаю! — в отчаянии выкрикнул Борис.

Петр Петрович пожал плечами:

— Сын Бекхана тоже не знает. У него мать русская. Мисс Воронеж или что-то в этом роде.

Борис вздохнул:

— Только… Если я вернусь, вы о нас — обо мне, о Глебе, обо всех нас — забудете? Больше не будет драк в ресторане и всякого такого?

Усмехнувшись, генерал надел китель — прямо на майку:

— Значит, все решили. Петр Петрович, приступайте к инструктажу. Полковник, работаете по легенде. Всех в автономный режим, связь только со мной, докладывать каждые три часа. Вопросы есть?

— Есть, — выдохнул Борис.

— Да-да, — усмехнулся генерал. — Понятно. Перед началом операции у вас будет возможность повидаться… впрочем, нет, с родными — пока нет. С девушкой вашей. Ну, или с невестой. Такой ответ вас устраивает?

— Так точно, — неожиданно для себя отозвался Борис и задумался: что бы такое безобидное Аленке сказать, чтоб она с ума не сходила?

— Петр Петрович, а что бы вы своей жене наплели, если бы в такой расклад попали?

Тот помотал головой:

— С моей бесполезно. Она подо мной на три метра вниз видит. Сам думай. Но иногда не мешает и правду сказать, чем голову морочить. У вас сейчас отношения на полном накале, поэтому самая пустяковая фальшь в глаза бросится. Это как напряжение в сети, перебои с напряжением — и лампочка мигает. Включай мозги! Когда к боевикам поедешь, подсказывать некому будет.

Сначала Глеб услышал топот сапог, потом лязгнул засов, на грязный пол упала черная, похожая на паука тень. Сейчас начнется, подумал он, вспоминая то, что видел иногда в телесериалах: будут говорить гадости, грозить, издеваться, скорее всего, и бить тоже будут. Как, интересно, у Борьки получается — терпеть? И на тренировке, и вообще…

Тень задвигалась и отступила.

Да, я готов все признать, только отвяжитесь. Хотя воспоминания о нелепой этой ресторанной драке так и не укладываются в картину. Откуда вообще взялся нож?! У него-то в руках совершенно точно было пусто. И вдруг — бац, блеск лезвия, как будто из воздуха возникшего. И в глазах этих двоих не было ничего похожего на пьяный кураж — только сосредоточенность. Даже валиться на бок этот «раненый» начал еще до того, как нож скользнул под его распахнутый пиджак.

— Козырев, гости к тебе! — сообщил из коридора ленивый голос охранника. — У вас пять минут, — это прозвучало чуть глуше, как будто говоривший отвернулся от двери. — Пока я за его ремнем и шнурками схожу.