— У меня нет никаких претензий. — И злость его действительно прошла.

Пообедав на острове детей, правитель города направился домой и еще на подходе ощутил странное чувство: словно внутренности его зацепило крюком и тянет, тянет в сторону дворца. Найл остановился, закрыл глаза и попытался взглянуть на этот источник притяжения мысленно, с помощью сознания.

На месте дворца разверзлась огромная, бездонная яма, черный провал, и в него скатывается, затягивается любая жизненная энергия всех, кто оказался рядом.

Впечатление было столь сильным, что правитель испуганно распахнул глаза и облегченно вздохнул, убедившись, что дворец на месте.

Найл сосредоточился, зашорил сознание, двинулся вперед. Неприятное ощущение пропало. Несомненно, больные пауки, собранные в одном месте и остро нуждающиеся в подпитке, поглотили всю энергию в округе, пробив огромную брешь в поле города. Замкнутый круг: для выздоровления они нуждались в энергии, а поглощая энергию, создавали дыру, только ухудшающую их самочувствие. Смертоносцев следовало вынести из дворца и распределить по городу, как только появится такая возможность. Сейчас они были слишком беззащитны.

Отгородив свое сознание, Найл смог войти во дворец, но сразу понял, что продержаться здесь до утра не сможет. Пришлось, скрепя сердце, идти к принцессе Мерлью.

К счастью, просить ни о чем не понадобилось.

— Я хорошо понимаю, — сказала девушка, увидев его, — что во дворце сейчас жить невозможно. Савитра уже постелила тебе в приемной. Ужин она принесет туда.

— А как обстановка в городе?

— Почти спокойная. Ты не знаешь, сколько в городе пауков-клейковиков?

— Около сотни. А что?

— Пришлось три раза спасать от бунтовщиков. Причем почему-то все время одного и того же… Найл, а что будет после пробуждения смертоносцев?

Найл ощутил, что холодную вежливость наконец-то пробило настоящее живое чувство. Пусть даже это тревога за будущее, но девушка все равно стала чуточку ближе.

— Они полностью восстановят свои силы, — ответил Найл. — Сегодня я разговаривал с Шабром. Он в полном порядке.

— Но их разгромили, Найл. Их, властелинов мира, разбили в пух и прах. Да еще этот бунт… Они захотят показать свою силу. Доказать, что остались-таки властителями.

— И отыграются на населении города, — понял ее мысль правитель.

— Ты должен дать им лазейку для самоутверждения, Найл. Не знаю какую. Может, разрешить им облаву в пустыне? Там почти никого не осталось. Поймают пару дикарей, возомнят себя покорителями вселенной. Глядишь, нас и не тронут. А, Найл?

— Чем виноваты жители пустыни?

— Ты правишь городом, а не пустыней! Какое тебе до них дело?

— Они — люди.

— Мы тоже люди. Спокойной ночи, Посланник Богини. Да сделает Великая Богиня все ночи спокойными.

— Спокойной ночи, принцесса Мерлью.

На третий день смертоносцы, разложенные по всему дворцу, начали шевелить лапами, некоторые пытались встать. Найл приказал помогать им по мере сил. Стражницы и служанки, которым порядком надоели сваленные повсюду бесчувственные тела, стали потихоньку вытаскивать пауков на улицу. Свежий воздух и солнце благотворно влияли на жертв неудачного похода. Они начинали двигаться, поначалу путаясь в лапах и с трудом отрывая тела от земли, но с течением времени держались все более и более уверенно.

К вечеру большинство смертоносцев покинули гостеприимный кров. Найл наконец-то смог переночевать дома. Нефтис встретила его с такой радостью, словно правитель вернулся с того света, но Найл был слишком зол на принцессу Мерлью, чтобы нормально отреагировать на чувства начальницы охраны, которая уже довольно бодро скакала на здоровой ноге, помогая себе больной.

Утром во дворце Посланника Богини остался только один смертоносец — замерший на посту Меченый.

Казалось, все должно прийти в норму, но во время медитации Найл почувствовал тяжелое напряжение. Напряжение душило, давило грудь мягким многотонным весом. Правитель оборвал контакт с аурой города, но ощущение нехватки воздуха осталось, и он решил прогуляться.

За ночь изменилось многое: принцесса убрала всех надсмотрщиц от дворца Смертоносца-Повелителя, а у моста оставила только одну. Заметно уменьшилось количество патрулей. Вновь начались работы в библиотеке. Впервые за эти дни Найл увидел бригаду «неголосующих граждан», вышедших на уборку мусора. Некоторое время правитель постоял у дома принцессы Мерлью, но заходить не стал.

Она заявилась сама, на следующее утро.

Узнав о принцессе, Найл мстительно заставил ее подождать, неторопливо умывшись, одевшись, слегка перекусив. Но стоило увидеть затянутую в черное Мерлью, как он сразу пожалел о потерянном времени.

Принцесса боялась. Внешне она оставалась все той же подтянутой, строгой, спокойной и недоступной, но Найл прекрасно чувствовал, как внутри она вся трясется от страха. Он не просто коснулся этого страха, он ощутил этот предсмертный ужас, пропустил его через себя и мгновенно забыл все обиды, нанесенные этой слабой беззащитной девушкой. Хотелось обнять ее, прижать к себе, утешить. Защитить.

Обнять недоступную принцессу Найл все же не решился, но взял ее ладонь в свою, попытавшись передать хоть немного своего жизненного тепла.

— Что случилось, Мерлью?

— Смертоносец-Повелитель пригласил во дворец Хозяина жуков-бомбардиров.

Правитель города почувствовал, как к нему под тунику тоже заползает холодок.

Договор считался заключенным между пауками, жуками и людьми. Численность общины жуков была ничтожна по сравнению с людской или паучьей, но именно у Хозяина хранились жнецы, добытые Найлом и Доггинзом в арсенале города. Жнецы являлись одним из основных гарантов мира. Если Хозяин сочтет, что Договор нарушен смертоносцами, то люди смогут получить жнецы для обороны, если же нарушителями сочтут людей, то жнецы останутся у жуков. А голыми руками с пауками сражаться — только напрасно перед смертью мучиться.

Если Смертоносец-Повелитель пригласил к себе Хозяина, значит, намерен объявить о нарушении Договора. По мелочи пауки разбирались с людьми сами. Если понадобилось согласие Хозяина — значит, грядет большая буча. Теперь во дворец пригласят его…

— Теперь во дворец пригласят тебя… — сказала Мерлью. — Я пойду вместе с тобой.

— Зачем?

— Я, принцесса Мерлью, не хочу умереть, как обычная рабыня, в общей толпе. Я умру рядом с тобой. Надеюсь, хоть это ты можешь мне позволить?

— Меня никто не посмеет убивать, — машинально сообщил он. — Я — Посланник Богини.

— Зато решатся убить меня.

Правитель смотрел на стену пустым взлядом, а мысли его слились с сознанием девушки.

Она прекрасно понимала, что как только Хозяин признает нарушение Договора, гнев Смертоносца-Повелителя обрушится немедленно. Обрушится в первую очередь на правителя, его спутников, его охрану, его гужевых мужиков, а потом кровавой волной хлынет на город. Она понимала, что у рабынь, далеких от гнезда гнева, куда больше шансов уцелеть, нежели у спутницы Посланника Богини. Что они могут спрятаться, убежать, пересидеть в укромном уголке. Но Мерлью не желала становиться рабыней даже для спасения своей жизни. Она мелко дрожала от страха, во рту у нее пересохло, ноги наполнялись предательской слабостью, но она, кусая губы до крови, держала ужас в строгой узде, желая встретить смерть настоящей принцессой, а не затравленным зверьком.