Родительский дом был невелик, семья немаленькая, и если бы парню пришлось жениться, что он готов был сделать хоть завтра, то жить ему все равно было бы негде. Вот он с помощью родителей, разумеется, копил деньги на постройку собственного дома. Фундамент из тесаного дикого камня уже заложили — рядом со старым, родительским домом, и требовались новые деньги, и немалые.

Давид, посвященный в заботы Гегама, уже заметил как-то, что с такими темпами парень рискует вообще остаться холостым. При всей щедрости дядя Вартан знал свою выгоду и лишней копейки зря не транжирил. А о том, что за отличную работу бывают премии, даже и слышать не хотел. Всякая работа должна быть отличной, так за что ж сверх положенного платить? Что делать, тоже прав по-своему… Но Давид не был бы хитрым Давидом, если бы не подбрасывал время от времени Гегаму идеи насчет того, как побыстрее заработать хорошие деньги. Но все идеи в конечном счете сводились к одной, сильно завязанной на криминале. И Гегам опасался, не было у него уверенности, например, что они с Давидом могут втайне от дяди Вартана украсть хорошую иномарку и перепродать ее кому-нибудь либо разобрать на запчасти, которые всегда требовались в мастерской. Гараж-то свой, арендованный, имеется, и никто в него не заглядывает. Они с Давидом вообще предпочитают жить тихо, не привлекая к себе внимания братвы, которая «стрижет» свои «бабки», где только успевает. И дядя Вартан тоже им платит, а куда денешься? Порядок такой, все обязаны следовать ему. И, узнай эти «крутые», что у хачиков завелся свой отдельный бизнес, они бы давно уже взяли парней за глотку. А пока обходились «налогами» на автомастерскую.

И вот случилось так, что утром, перед уходом на работу, Гегам, мучимый постоянным вопросом, когда же, наконец, удастся сорвать хороший куш, чтобы дома могло продолжиться строительство, вышел из калитки, чтобы идти к остановке автобуса в сторону центра. И тут он буквально носом уткнулся в роскошную новенькую иномарку — черную «тойоту», которая стояла как раз напротив калитки, — с тихо работающим мотором и приоткрытой дверцей со стороны водителя. Стекла были притемненные, и кто находился в салоне, разглядеть было невозможно. Но, обойдя машину и заглянув в салон через приоткрытую дверь, парень увидел в замке зажигания ключи и пустое водительское сиденье. Что за наваждение такое? Подарок судьбы? Который он просил так давно?..

Гегам, не вполне понимая, что он творит, заглянул в салон и увидел, что в нем никого нет. И рядом с машиной — тоже никого. И никто за ней не прячется. Но где же тогда водитель? Хозяин? Почему такая прекрасная, дорогая машина стоит посреди дороги с работающим мотором, а поблизости никого не видно — ни одного человека? И вся улица, словно вымершая.

И случилось невероятное. Ни о чем не думая, ни о каких последствиях, Гегам юркнул за руль, аккуратно, как привык это делать у себя в мастерской, закрыл дверцу и снял машину с ручного тормоза. Машина легко, словно только и ждала этого, покатилась под гору.

Гегам прекрасно знал, куда выводила эта улица, а сейчас вдруг обо всем будто забыл. Но, сообразив, наконец, что едет в только что угнанной им машине, дал газ, а руки его, уже словно бы сами по себе, уверенно повернули «тойоту» по направлению к загородному шоссе.

Он мог бы себя еще спросить: что ты задумал? Зачем тебе это? Но увидел перед собой глаза Давида и услышал его насмешливый голос: никогда ты не построишь своего дома, ума у тебя не хватит, так и останешься здесь хачиком до конца дней своих… «А вот не останусь! — вспыхнул протест. — Но куда я собрался?»

В первую минуту, как сел за руль, мелькнула, кажется, мысль, что машину надо поставить в арендованный гараж и закрыть. И не подходить к ней несколько дней. Ведь неизвестно, чья она? Может, какого-нибудь «крутого», который уже сейчас весь город на уши поставил! Но никому ведь и в голову не придет, что в облезлой развалюхе Марии Ивановны, которую и гаражом-то нельзя называть, может находиться в отстое такое современное чудо. Да, мелькнуло что-то похожее в голове. Но машина, едва он убрал тормоз, сама ведь покатилась под уклон, и останавливаться, разворачиваться, бежать и открывать ворота во двор, а потом — и в гараж — все это было бы чистой глупостью.

Ну а теперь что делать? Уехал — и уехал. Прятать надо теперь машину. Только бы гаишники не остановили на выезде из города. Там был один нехороший пост ДПС, менты постоянно «тормозили» машины, не для досмотра, нет, «бабки» стригли. И многие знали — легче отдать, чем спорить: жадные были менты.

Но сейчас тут можно вот что попробовать. Если остановят, сказать, что хозяин, мол, оставил машину, чтоб механик хорошенько ее проверил. Ну и сделал все, что требовалось, а теперь на ходу проверяет, чтоб никаких уже вопросов. Есть вопросы, звоните в мастерскую. А туда, и это тоже знал Гегам, никогда не дозвонишься.

Однако с гаишниками на посту ДПС повезло, они «шкурили» пару «дальнобойщиков», и на остальные машины внимания не обращали. Тем более на такую «важную», прокатившую мимо них без всяких нарушений. Все, дальше путь был свободен! В другом беда. Гегам за все прожитые здесь месяцы так ни разу за город и не выбрался, поэтому и не знал, где здесь что. Не ориентировался на местности, как сказал бы опытный в таких переделках Давид, если судить по его рассказам о своей кочевой жизни.

Проехав несколько километров и решив далеко все-таки не удаляться от трассы — надо же будет каким-то образом и обратно в город добираться, перед дядей Вартаном за свою долгую задержку оправдываться, — Гегам съехал на первом же повороте в сторону, прокатил извилистой лесной даже и не дорогой, а скорее широкой тропой с полкилометра в глушь и остановился на поляне. Дальше дороги не было.

И вот только тут он ощутил, что лоб у него совершенно мокрый от пота и воротник куртки сильно натирает мокрую шею. Надо же было так вспотеть!

Гегам вышел из машины и стал думать, куда же он заехал? Все до сих пор как-то делалось само по себе, будто машинально. Вспомнил, что впереди, метрах в ста от поворота в лес, видел трафарет с надписью «Воскресеновка». А раньше возле поста ГАИ он видел большой трафарет с указанием больших населенных пунктов впереди, и один из них запомнился: «Чаплыгин». Ну вот и можно представить теперь.

Гегам понял, что один он с такой задачей, в которую впрягся словно под чьим-то мощным давлением, не справится. Нужен для совета и помощи бывалый Давид. И Гегам достал свой «мобильник».

Он долго уговаривал приятеля придумать причину и приехать срочно к нему. Заболел, умер, что угодно! Потом можно будет сочинить любую важную причину и оправдаться перед хозяином. А если тот станет наглеть и нарываться, можно сказать ему, что им предлагают другое, более выгодное место работы! Пусть попрыгает! Где он таких мастеров найдет?!

Уговорил… Сказал, что выйдет к правому повороту перед Воскресеновкой. Давид пообещал подъехать в течение часа. Ему ж тоже надо было какую-то машину в их мастерской «одолжить» на время. С другими мастерами договориться, чтоб временно подменили. Не просто…

Давид, приехавший на потрепанных «Жигулях» пятой модели, пришел в восторг от почти осуществленной затеи Гегама. Японская машина того стоила. Они еще раз осмотрели ее и открыли багажник. И обмерли. То есть Гегаму действительно стало плохо при виде трупа, завернутого в какую-то странную лоскутную ткань. Но еще больше его испугали нож, белая костяная рукоятка которого торчала из живота покойника, и пистолет, сжатый его окостеневшими пальцами.