Но ехали тарелки по земле. Точнее, по покрытию трассы — такому гладкому, что асфальтом назвать язык не поворачивался. Хоть расстилай на нём лист бумаги и письмо любимой девушке пиши. Ну, или завещание, тут уж как пойдёт.

— Не пойму что-то, — тихонько окликнул я Фиону. — Так, гонки — они на земле или в воздухе?

— Там несколько этапов, — прошептала в ответ она. — Первый, самый простой — обычная трасса, по земле. Второй этап — тоже на земле, но там уже трасса, вроде, с какими-то препятствиями, я в этом плохо разбираюсь. А финал, говорят, в воздухе. Но про него в принципе мало кто знает, потому что финал — запрещённое мероприятие. Говорят, что во время финала гонщики часто калечатся и гибнут. Поэтому принято считать, что его как бы не существует. Если ты понимаешь, о чём я.

Я кивнул:

— Понимаю, чего ж тут непонятного. Как в твоём Кошачьем Е@лище — все знают, что этот мир — бордель с кошкодевками, но принято считать, что ничего такого там нет. И ездят туда исключительно для того, чтобы горами и озёрами любоваться. У нас та же история, я так в колледже на практику ездил бухать. Но считалось, что учиться, и все дружно делали вид, что верят.

Фиона поправила несуществующие очки.

— Распитие спиртных напитков в юном возрасте может серьёзно травмировать психику, — назидательно объявила она.

— Да ты что? — охнул я. — То-то, думаю — и почему я такой травмированный? А оказывается, вот в чём дело! Надо будет переродиться и не позже, чем со второго класса, в завязку уйти. Так, это. Насчёт финала…

— Пришли, — объявил «товарищ инструктор».

Он остановился возле одного из боксов.

Внутри бокса стояла ярко-синяя тарелка с выведенным на боку номером: «13». Если бы не номер, я бы решил, что ничего прекраснее в жизни не видел.

Глядя на цифру, пробормотал:

— И пусть удача всегда будет с вами!

Товарищ инструктор покосился, но ничего не сказал. Зашёл в бокс и продолжил:

— Аппарат, — приложил браслет к борту тарелки. Из борта выехала и поднялась вверх дверь. — Кресло пилота, — товарищ инструктор ткнул тростью в кресло. — Первый этап: подготовка разъёмов, — и повернулся к нам спиной.

То, что на куртке от воротника до самого низа тянется молния, я разглядел, ещё когда одевался. Удивился еще, что с застёжки молнии свисает длинный, сантиметров двадцать, кожаный шнурок. Сейчас понял, для чего он нужен: товарищ инструктор, привычным движением вывернув руку за спину, ухватил шнурок и потянул вниз.

Молния разошлась. Спина оголилась.

— ***, - пробормотал я. Повернулся к Фионе: — У меня что, тоже в хребет болты вкручены?!

— Я пытался тебя предупредить, — пискнула она.

Товарищ инструктор обернулся. Приказал мне:

— Приготовить разъёмы, — и выразительно постучал тростью о ладонь.

— Давай помогу, — сунулась Фиона.

По лицу товарища инструктора пробежала презрительная гримаса.

— Давай, — согласился я. И пояснил товарищу инструктору: — Не могу отказать ей в удовольствии меня раздеть. Это у нас прелюдия такая.

Товарищ инструктор сменил выражение лица на каменное.

Фиона расстегнула молнию. По спине пробежал холодок, на жаре даже приятный.

— Садись, — приказал товарищ инструктор, снова тыкнув тростью в кресло.

Я подошёл. Сел. Показалось, что прямо на асфальт — из-за непривычно низкой посадки.

— Приборная панель. — Товарищ инструктор коснулся тростью узкой блестящей полоски металла, из которой торчал руль.

Полоска плавно переходила в лобовое стекло, которое плавно переходило в стеклянную крышу. Задрав голову, я увидел над собой потолок бокса.

— «Слияние», — сказал товарищ инструктор, касаясь тростью большой металлической кнопки справа от руля. — Прижмись к спинке.

Я прижался. И чуть не заорал — почувствовал, как меня притянула к креслу неведомая сила. Приподняла на сантиметр. Опустила на полсантиметра. Сместила на пару миллиметров вправо. Я почувствовал себя дверцей, которую неведомый мастер навешивает на шкаф.

— Не шевелись, — велел товарищ инструктор. — Нужно дождаться, пока шунты попадут в разъёмы. В первый раз долго, потом будет быстрее.

— А с какого раза удовольствие получать начну? — не сдержался я.

По выражению лица товарища инструктора понял, что, если бы не ювелирный процесс слияния, непременно огрёб бы тростью.

На всякий случай замер. Подождал. Больше ничего не происходило.

— Долго ждать-то?

— Товарищ инструктор, — с нажимом поправил дядька.

— Долго ждать, товарищ инструктор?

— Пока система не прекратит подстраиваться.

— Это, двигать меня, что ли? Товарищ инструктор.

— Да.

Я прислушался к ощущениям.

— Так она вроде всё, товарищ инструктор. Не двигается.

Дядька недоверчиво посмотрел на меня. На кресло. И ткнул тростью в другую кнопку.

Посреди приборной панели засветился небольшой экран. Он схематично изобразил мой хребет и воткнутые в него разъёмы. Я быстро посчитал — девять штук.

Разъёмы светились зелёным. Лицо товарища инструктора сохраняло каменное выражение, но я почему-то понял, что он удивился.

Снова ткнул в кнопку тростью. Экран погас. Ткнул ещё раз. Засветился. Ничего не изменилось, все девять разъёмов по-прежнему горели зеленым.

— Что, лагает? — посочувствовал я. — Перезагрузить, может? Товарищ инструктор.

Инструктор не ответил. Посмотрел на меня, будто надеясь прочитать ответ на вопрос, как я это делаю. Я, увы, ничем не мог помочь. Да если бы и мог, не стал бы — не хрен тростью драться. Но вид на всякий случай принял непроницаемый. То есть, лихой и придурковатый.

Помогло или нет, не знаю. Но больше товарищ инструктор вопросов задавать не стал.

Повернулся к Фионе:

— Приготовить разъёмы.

— У меня нету! — взвизгнула она и загородила руками почему-то сиськи. — То есть, мне и не надо, товарищ инструктор. Я не пилот! Я… я… Костя?.. — и чуть на зарыдала.

Вот ведь память девичья, простое слово запомнить не может! Или это не девичья, а мужская алкоголическая? Тогда, боюсь, у меня для друга Филеаса плохие новости.

— Она — навигатор, товарищ инструктор, — подсказал я. — Недавно стала. Так радуется, что до сих пор никак не поверит. Ну, и любит меня без памяти — вот и сбоит иногда.

— В этом экипаже нет настроек для навигатора. — На презрительном лице товарища инструктора внятно читалось, что навигаторов не худо бы истребить, как класс. Чтоб настоящим мужикам, пилотам, под ногами не мешались.