Итак, решено: сегодня он пойдет к покоящемуся в донной яме вертолету с аквалангом. Причем проплывет весь путь сам, катер брать не станет. Это выйдет несколько дольше по времени, это не укладывается в строгие служебные инструкции, но зато не привлечет ничьего нежелательного внимания. Что до уставов и инструкций, то Павлову не в первый раз доводилось слегка нарушать их для пользы дела.

Сергей поправил ремни акваланга, сделал несколько пробных вдохов-выдохов. Акваланг у Полун-дры был особенный, новейшей модификации, с замкнутым циклом. Это был комбинированный воздушно-кислородный аппарат типа «Хвостокол». Ни единого пузырька на поверхности при работе в нем не появлялось, все, что выдыхал подводник, поглощалось специальным устройством с хитрой химией.

Это было очень кстати: если вблизи донной ямы вновь, как вчера, появится замаскированное под рыболовецкую лайбу поисковое судно, то совершенно незачем, чтобы на его палубе догадались о подводном пловце.

Кроме того, подобный аппарат отличается от обычного акваланга еще и тем, что позволяет опускаться на большие глубины и всплывать с них быстро, без декомпрессионных «ступенек». Словом, мечта любителей дайвинга, только вот ни за какие деньги этим любителям такую технику не купить, она лишь для подводного спецназа.

Так, что еще? Полундра не привык погружаться безоружным, но брать свое особой конструкции подводное ружье не стал: на сегодня он никаких силовых акций не планировал. Ограничился десантно-штурмовым ножом, закрепленным на правом бедре. Это в умелых руках тоже не подарок. И обязательно мощный подводный фонарь, в яме будет темно.

В высоком голубом утреннем небе уже обозначалось зыбкое марево зноя, но вода оставалась холоднющей, Байкал в июне совсем на Черное море не похож.

Сергей оттолкнулся от мостков причала и тихо, без всплеска, ушел в глубину. Гидрокостюм, черный прорезиненный комбинезон с утепляющими прокладками из верблюжьей шерсти, облегал тело Полун-дры плотно, словно перчатка руку. Сергей не ощущал холода байкальской воды: гидрокостюм надежно защищал его даже в арктических морях.

Он плавно, испытывая ни с чем не сравнимое чувство свободы и невесомости, парил на глубине тридцати метров, привычно ориентируясь по подводному компасу.

Косые лучи утреннего солнца прорезали озерную воду, легкими бликами вспыхивали на поверхности волн. На песчаном дне дрожала чуть размытая сеточка, сплетенная из солнечного света. Бирюзовая чистейшая вода, обнимающая тело Полундры, тоже, казалось, светилась изнутри особым, нежным светом. Это была потрясающей красоты картина таинственного подводного мира.

Но Павлову было не до красот: мерно работая ластами и внимательно глядя по сторонам, он прикидывал последовательность своих действий. По всему получалось, что ему необходимо как-то забраться в вертолет, не используя грузовую аппарель. Ее он оставит на потом, когда установят манипулятор с резаком на «Нерпе».

А сейчас нужно хотя бы приблизительно определить характер груза «Ми-26». Может быть, тогда станет ясно, почему вертолет был сбит?

И чувство времени, и чувство направления, отточенные многочасовыми упорными тренировками, у Павлова были отличные: он практически не отклонился в сторону, вышел точнехонько к донной яме.

Прежде чем опускаться в ее мрачноватую глубь, Полундра заложил круг радиусом метров в двести с ямой в центре. Нет, ничего подозрительного он не обнаружил. Вчерашнего судна сопровождения, «рыболовецкой» шхуны тоже на поверхности не просматривалось. Отлично, значит, помешать ему не могут.

Предельно осторожно, направив яркий луч фонаря отвесно вниз, Полундра, лишь чуть-чуть пошевеливая ластами, чтобы не взмутить ил, погрузился на дно ямы, поближе к вертолету. Теперь торопиться не стоило.

Он медленно сделал круг около «Ми-26», остановился около покореженного хвоста, осветил его лучом своего фонаря. Да, тут никаких сомнений не оставалось! Но как же ему проникнуть внутрь вертолета?

А вот как: в грузовой отсек можно забраться через разбитый иллюминатор. Особенно если подчистить ножом все выступающие остатки триплекса. Правда, это опасно: он с аквалангом проходит в отверстие по размерам на самом пределе. Застрять в иллюминаторе – это верная и мучительная смерть, он ведь один, без подстраховки! Мало того, как попасть туда – это полдела, а вот как он будет выбираться обратно? Разворачиваться и втискиваться в дыру иллюминатора придется на ограниченном пространстве, в тесноте грузового отсека. Одна-единственная ошибка, мелкая неточность, неловкое движение, и останешься там навсегда. Его ведь даже искать начнут не сразу, да и пойди найди на байкальском дне…

Однако ничего другого в голову не приходило. Придется рисковать.

Отлично! Плечи прошли, теперь максимально втянуть живот, сделать аккуратное винтообразное движение… Вкрутиться в эту проклятую дыру. О! И баллоны акваланга прошли в отверстие, теперь осталась сущая ерунда.

Оказавшись наконец в грузовом отсеке «Ми-26», Сергей позволил себе несколько минут отдыха: он просто сидел на полу отсека и глубоко вдыхал через загубник газовую смесь, дожидаясь, пока сердце придет в норму.

Грузовой отсек был пуст. Полундра осторожно, чтобы, не дай боже, не зацепиться за какую-нибудь выступающую железяку, проплыл несколько метров и заглянул в кабину экипажа. Да! Луч его фонаря вырвал из тьмы какие-то небольшие ящики, числом около десятка, принайтованные к полу кабины совсем рядом с креслами вертолетчиков. Может быть, это и есть груз, который он ищет?

Павлов наклонился ниже, пошевелил один из ящиков, удивился: тяжелый какой! Затем его острый нож легко вспорол укутывающий брезент. Полундра с трудом стал разбирать маркировку груза.

Ну-ка, ну-ка… В черном круге белые буквы. Нерусские, похоже на латынь. Так обычно обозначают химические элементы. Ага, «Hg»… Что означает «Hyd – rargyrum». Что же за элемент так называется, ведь он учил когда-то… А, стоп! Вот, ниже, в скобках: «Особо чистая металлическая ртуть». И вес ящика: 50 кг. Еще ниже красным: «Источник повышенной опасности. Обращаться с предельной осторожностью!»

Полундру до мозга костей пронизал тяжелый цепенящий ужас, казалось, заледенивший кровь в его венах. Если бы не прилегающий капюшон гидрокостюма, то у него, наверное, волосы бы встали дыбом.

Сергей Павлов испугался не за себя. Просто он очень наглядно представил, что произойдет, если упаковка будет нарушена и ядовитый металл попадет в воду. Вот это будет всем экологическим катастрофам катастрофа!

Он поддел крышку одного, потом другого ящика: Полундра хорошо знал, как транспортируют ртуть. Но хотел убедиться. Да, все верно. Запаянные стеклянные ампулы-цилиндры, лежащие в амортизирующем прокладочном материале. Металл занимает лишь часть объема – чтобы не лопнуло стекло при температурном расширении – что-то вроде большого термометра получается.

«Если их повредят, – мелькнула у Полундры мысль, – Байкал будет отравлен на сотни лет! Этого нельзя допустить ни в коем случае».

Но что же делать? В одиночку через иллюминатор ему ящики не извлечь! Тут самому-то выбраться бы, а уж со ртутью… Нет, слишком велик риск повредить хрупкую упаковку.