— Поэтому я и не собираюсь мириться с выходками его собаки.Я не потерплю. Ужасно иметь такого пса по соседству.

— А собака лаяла только этой ночью?

— Да. Раньше я такого не замечал, — ответил Ломекс.

— А вы не заметили никакой машины, двигавшейся понаправлению к гравийной дороге или обратно?

— Нет, никакой машины я не видел, — ответил Ломекс. — Когдая вернулся в постель, то сразу уснул. У меня есть ранчо площадью в двенадцатьгектаров, на котором я работаю. Я здорово устаю и готов любое свободное времяиспользовать для сна. Я слушаю по радио новости в девять часов и ложусь спать.Встаю я с рассветом и приступаю к работе. Я не имею привычки совать нос в деласоседей и не хочу, чтобы они лезли в мои. Я хочу жить свободно и даю другимтакую же возможность. Вот и все.

— Вы не видели, но, может быть, хотя бы слышали, как мимопроезжал автомобиль?

— Я ничего не видел и ничего не слышал, пока не раздалсялай. А потом встал посмотреть, что происходит. Собака лает — обычное дело, оналает, когда пытается что-нибудь защитить. Но не так истерично.

— Вы думаете, кто-нибудь был там?

— Думаю, собака не просто лаяла.

— Вы никого там не приметили?

— Я же говорил. Я видел, как включили свет в доме, послеэтого лай сразу стих. Потом я отправился в постель.

— И долго вы лежали, прежде чем заснуть? — спросил Мейсон.

— Прежде чем что?

— Прежде чем снова заснуть.

— Не знаю, — проговорил Ломекс. — На часы я больше несмотрел. Черт возьми, откуда мне это знать? Это могло быть секунд тридцать, амогла быть и минута.

— Спасибо, — улыбнулся Мейсон. — Пожалуйста, нерассказывайте никому о нашей беседе. Я не хочу, чтобы Хекли знал, что мыостанавливались здесь, и я думаю, что и для вас будет лучше, если Хекли об этомне будет знать.

— Мне безразлично, что он узнает, — сказал Ломекс. — Когда ярублю дрова, то не обращаю внимания, куда летят щепки. — Он усмехнулся, довольныйсвоей шуткой.

Мейсон пожелал ему доброй ночи, и все трое вернулись вмашину.

Делла Стрит сказала:

— Я украла одну вещицу из дома Хекли.

— Что такое? — повернулся к ней Мейсон. Она рассмеялась исказала:

— Это все мой женский глаз. Я не думаю, чтобы вы обратиливнимание на женский шарф, который был заброшен в угол книжного шкафа, не такли?

— Шарф? — сказал Мейсон. — Бог мой, конечно, нет!

Делла Стрит сунула руку под пиджак и извлекла оттудацветастый шелковый шарф. Шарф, на котором полосы зеленого цвета постепеннопереходили в полосы густого фиолетового цвета.

— Вы не хотите, — обратилась она к Перри Мейсону, — понюхатьего?

Мейсон поднес шарф к носу и тихо присвистнул.

— Делла! А тебе не знакомы эти духи?

— Какие?

Мейсон сказал:

— Если я не ошибаюсь, этими духами пользуется ВирджинияБайнам.

Делла Стрит заметила:

— Запах очень слабый, и, конечно, суду вы не сможете егопредъявить как улику, но об этом стоит подумать, шеф.

— Это больше чем раздумье, — сказал нахмуривший брови Мейсон.— Это проблема.

— А вот, — сказала Делла, — кое-что еще.

Она вытащила из-под пиджака смятую маленькую женскую шляпку.

— Шарф и шляпка лежали вместе на книжной полке в углу.Вспомните, человек Дрейка говорил, что на Эзел Гарвин была надета шляпка, когдаона покидала апартаменты «Монолиз».

Мэйсон молча взял шляпку в руки.

Дрейк тихо присвистнул и многозначительно произнес:

— Черт побери, Перри, а если обе женщины были любовницамиХекли?!

— И обе были здесь этой ночью, — в тон ему проговорил адвокат.

Мейсон, сложив нераспечатанную утреннюю почту на свой стол,принялся расхаживать по кабинету взад и вперед, время от времени высказываясвои соображения Делле Стрит.

— Дело очень запутанное, — сказал он и принялся рассуждать:— Итак, чем мы располагаем… Бензобак автомобиля Эзел Гарвин был полон… Ветровоестекло машины было испачкано… Она не заправляла машину ни на одной заправочнойстанции… Она очень торопилась, чтобы ждать, пока протрут стекло. Получаетсянелогично.

Мейсон снова зашагал из угла в угол, затем опять заговорил:

— Мы знаем, что кто-то был у Хекли в двадцать четыре минутыпервого этой ночью. Мы допускаем, что Вирджиния Байнам, возможно, была там, ноона не могла быть там в это время, поскольку находилась на пожарной лестнице,наблюдая за Денби.

Делла Стрит сказала:

— Ну, что касается меня, то я бы хотела знать побольше оФренке Ливсее. Я разбираюсь в мужчинах такого сорта. Он тщеславен, оченьвысокого мнения о своей персоне, а следовательно, жесток.

— Почему ты так думаешь?

— Я знаю это. Его слабость — женщины. В молодости ондостаточно предавался развлечениям, теперь же осознал, что время его ушло. Но вего офисе работает определенного сорта девушка, которая находится в полнойзависимости от него, поскольку хлебу с маслом предпочитает пирожные.

Мейсон сказал:

— Ну, это еще ни о чем не говорит.

— Я еще не закончила, — продолжила Делла Стрит. — Такоготипа мужчина становится надменным. Он…

Во входную дверь кабинета кто-то постучал: один удар, за нимпауза, три удара подряд — снова пауза и затем два удара.

— Это условный стук Пола Дрейка, — заметил адвокат. — Впустиего, Делла.

Делла Стрит открыла дверь. Пол Дрейк вошел в кабинет и,приветливо улыбнувшись, спросил:

— Чем занимаемся? Снова латаем дыры в этом загадочном деле?

— Точно, — ответил Мейсон. — Я пытаюсь привести в порядокнекоторые факты.

— Полезное занятие, — проговорил Дрейк. — А у меня для тебяновости.

— Выкладывай.

— Полиция обнаружила человека из Океансайда, по имениИрвинг, Мортимер Ирвинг… А теперь подробно об этом деле, Перри, это оченьважно.

— Пол, я весь внимание.

— Ирвинг гостил у друзей в Ла-Джолле. Он возвращался вОкеансайд и был обеспокоен тем, что задержался. Дело в том, что в Ла-Джолле ониграл в покер и не хотел, чтобы его жена узнала об этом. Он изрядно проигралсяи был этим весьма огорчен. Всю дорогу он ехал, стараясь придуматьправдоподобное объяснение для своей благоверной.