– Хаммер, наверное, – перебила бабу Либушу Ольга.

– Не знаю, как зовут, суть в другом. Пока почти неделю мы в обозе ползли до места лагеря, чего только я не наслышалась. И что Сталин состоит в братстве, и что Гитлер – друг Сталина по братству, и что они вместе завоюют весь мир ради крестьян и рабочего класса. И что те, кто вступил в это братство, – неприкасаемые, и прочее, и прочее. Я устала слушать все эти сказки и байки по дороге. Единственное, о чем я сожалела, так это о том, что мои папа и мама не состоят в этом таинственном обществе, которое, оказывается, помогущественнее будет, чем Коммунистическая партия и красный партийный билет. Не буду утомлять тебя рассказом, как приехали мы в лагерь, какой странный ритуал пришлось мне пережить в ночь, перед тем как нас отвели в лагерь.… Да ты и сама это все, наверное, испытала, раз оказалась в этом месте. Нас, детдомовских, было больше, чем детей партийной элиты. Жили мы отдельно друг от друга. Не знаю, чем занимались те дети, но мы работали, как рабы. Единственное, что было хорошо, что кормили и одевали нас, не жалея средств. Подружиться с кем-то в лагере было невозможно. Спальные места и места работы менялись каждый день. Вечером мы в изнеможении, едва дотянув до ужина, падали в койки.

Однажды послали меня в соседний лагерь, где дети начальников отдыхали. Лагерь днем почти пустой, только взрослые работники молча передвигаются. Я помню, обратилась к одному такому садоводу, а он голову молча поднимает и пустыми, мутными глазницами мимо меня смотрит. Я от ужаса рванула в сторону башни. Зачем бегу туда – не знаю. У дверей этой самой башни налетаю на высокого красивого мужчину. Он так презрительно говорит: «Куда летишь? Образина!» Представляешь? Я до сих пор помню это слово «образина». Я стою, глаза на него поднять не могу. Страх меня сковал. Тогда страх в каждом жил, такая жизнь была… Вдруг вижу: у него на груди большой медальон, весь бриллиантами украшен. Я уже про страх забыла, стою, смотрю на этот знак и чувствую, что тянет меня к нему, сил сдержаться нет. Я, как во сне, руку к нему протягиваю, дотронуться хочу, а мужчина за медальон схватился и шарахнулся испуганно от меня в сторону. Стоит, глаза выпучил, что-то на незнакомом языке бормочет. Потом очнулся, пришел в себя и говорит: «Постой здесь. Сейчас к тебе выйдет человек, он тебя проводит». Я и сказать ничего не успела, как он скрылся за дверью башни. Я долго стояла, ждала. Уже хотела уйти к себе в лагерь, но все-таки боялась ослушаться. Наконец, выходит ко мне молодой парень. Я его иногда в нашем лагере видела, когда он кого-нибудь из наших забирал. Говорил, что, мол, домой их отзывают, что родители из тюрьмы вышли или просто усыновить их хотят… Так вот, он выходит, приветливый такой, улыбается. «Наш главный решил тебе подарок сделать – перевести тебя в этот лагерь. Он узнал, что папа твой известный хирург, он его знает и очень уважает…» – заливает соловьем он. А я его перебиваю: «Был». «Что был?» – не понимает улыбчивый молодой человек. «Папа – был хирургом, он был… все в прошлом. Теперь он враг советской власти, а я дочь врага народа». Улыбчивый так встрепенулся и радостно говорит: «Ну что ты, что ты, деточка? Папа твой уже дома, в Москве, ждет тебя». Я спрашиваю: «А почему в Москве? Мы в Ленинграде жили». Он так задумался и продолжает: «Ну да, ну да… Он, папа твой, сейчас на новой работе. В Кремле! Так что отдохнешь у нас хорошенько и поедешь к своим родным». Я продолжаю к нему приставать: «А мама?» «Что мама?» – удивляется молодой человек. «Мама где?» – настаиваю я. «Мама с папой, в Москве… Ну ладно, хватит приставать. Тебе все наш главный товарищ расскажет. Мое дело тебя разместить, одежду приличную дать. Завтра на занятия пойдешь вместе со всеми. Только в тот лагерь не ходи, чтобы ребят не злить. Никто не обрадуется за тебя, что ты в лучшие условия попала».

Так я переехала в лагерь к своим бывшим знакомым – детям партийных работников. И хотя вначале я не поверила, что папа и мама при Кремле работают, но потом убедила себя, что это так и есть. Жизнь моя резко изменилась. Появилась надежда, вместе с ней красивая одежда, вкусная еда, новые подруги, которые знали только сытую и веселую жизнь. Еще я ходила на занятия, которые вела необыкновенно красивая женщина. Мы все были в нее влюблены…

– Помните, как ее звали? – перебила Ольга рассказ бабы Либуши.

– Конечно, помню. Она сказала, что у нее много имен, но мы ее должны были называть странным и красивым именем Эстер.

– Я так и знала, – вздохнула Ольга, – простите меня, пожалуйста, продолжайте.

– Так вот, училась я, училась. Радовалась жизни, верила, что папа, мама и брат ждут меня. Но вот однажды меня среди урока, днем, вызывают к «старшему товарищу» как они говорили. Я в сопровождении все того же «улыбашки» спускаюсь вниз. Там, в темном помещении, в длинной мантии со звездами и медальоном на груди, от которого я не могу глаз отвести, сидит тот странный красивый мужчина. Он приглашает меня сесть, долго, внимательно изучает меня и начинает говорить страшные вещи… Моих родителей опять арестовали… На этот раз дело может закончиться расстрелом… Но теперь, по его словам, меня в детский дом не вернут, а, скорее всего, отправят на Соловки. Я достаточно взрослая, чтобы отвечать за грехи своих родных… Он замолчал, наблюдая за мной. У меня в один миг рухнул весь мир, все надежды рассыпались в прах… Я даже плакать не могла… Сидела в полном шоке. А этот «товарищ», как тогда все друг друга называли, смотрит, не отрываясь, на меня, мысли, видимо, мои читает. Долго мы так сидели друг напротив друга, а потом он и говорит: «Я могу тебе помочь. Ты, наверное, слышала о могущественном братстве, куда стремятся попасть все разумные смертные?»

«Да», – с трудом выдавила я из себя.

«Так вот, как один из основателей сообщества, я могу повлиять на любое решение, которое принимают мои братья. А ты, наверное, догадываешься, что большая часть, самых влиятельных и богатых людей планеты состоит в нашем братстве. Одно мое слово – и все будет как прежде. Папа, мама, брат, квартира в центре Ленинграда, хорошее общение, веселая жизнь…» – он опять замолчал, ожидая моей реакции. Но я не понимала, что от меня хотят.

«Что я могу сделать?» – этого вопроса он ждал, и я его задала.

«Молодец, правильно мыслишь. Только наше доверительное сотрудничество может привести к правильному результату», – самодовольно улыбнулся «товарищ».

Я продолжала молчать, осознавая, что для меня уже не важно, о чем они меня попросят… Я сделаю все, пойду на что угодно, продам свою душу дьяволу, только бы мои родные были живы и я смогла их увидеть.

«Хорошо, – самодовольно улыбнулся он, прочитав мои мысли, – не будем терять времени даром. Каждая минута на счету… Итак, четко следуя моим указаниям, ты с легкостью справишься с заданием и вернешься к маме с папой».

И он рассказал, что мне нужно сделать. Через туннель, заполненный водой, на лодке мне нужно попасть на другую сторону горы. Там я увижу долину, с одной стороны от которой – горы, с другой – разделенный ущельем, находится лес. Мне надо найти мост, ведущий в этот лес. И все…

Я ничего не стала переспрашивать, встала и подошла к двери. Он удивился: «Ты куда?»