Но нужно спросить себя, желает ли он, Маркус, знать правду о своих родителях.

– Сколько лет было моему отцу, когда вы приехали сюда, мистер Эммет?

– Семь лет. А его сестре, вашей тете, двенадцать. Ни ваш отец, ни леди Маргарет, ваша тетя, не проводили здесь много времени. Герцогиня предпочитала жить в Лондоне.

– Разумеется.

– Такова жизнь, – вздохнул Эммет.

Маркус взял со стола принесенный управляющим отчет и переложил его так, чтобы листок лежал ровно.

– Когда мой отец достиг совершеннолетия, он стал больше интересоваться поместьем?

Маркус поднял голову и увидел, что Эммет хмурится. Лицо старика покрывал нездоровый румянец. Не зря он опасался задавать этот вопрос.

– Ваш отец часто приезжал сюда, ваша светлость, но, боюсь, не для того, чтобы заниматься землей.

Маркус догадывался, какие именно дела гнали его отца сюда из столицы.

– Я имел беседу с миссис Баркер сегодня утром, мистер Эммет.

Управляющий брезгливо скривился.

– Миссис Баркер – весьма неприятная особа.

– Согласен.

Надо бы на этом поставить точку. К чему ворошить давно заброшенную навозную кучу? Но Маркусу не давала покоя мысль, что жители Лавсбриджа знают о его семье больше, чем он сам.

– Она намекнула, что мой отец посещал Лавсбридж, когда у него возникала потребность в, так сказать, тесном общении с противоположным полом.

Маркус втайне надеялся, что неправильно понял эту миссис Баркер, но Эммет кивнул.

– Да. Мне неприятно говорить вам об этом, ваша светлость, но ваш отец был повесой.

Эммет щадил сыновние чувства. Отец Маркуса был сластолюбцем и развратником. Потому что одно дело – посещать столичных куртизанок и таких же светских развратниц, а другое дело – развращать деревенских девушек, которые понятия не имели о правилах игры. К тому же он был хозяином этой земли, и девушки от него зависели. Ни стыда ни совести!

Судя по всему, склонность к разврату – их, Хартов, родовая черта. Недоброе же наследство ему досталось! Его, Маркуса, дядя и тетя не могли не знать, что собой представлял его отец. Вероятно, что и Нейту многое известно со слов своих родителей. Может статься, что он, Маркус, единственный, кто до сих пор пребывал в неведении.

Но это несправедливо! Сын имеет право знать правду о своем отце. Если отец был негодяем, это может как-то объяснить отсутствие в его жизни матери…

Нет, не нужно искать ей оправдание. Его нет и быть не может.

Да и не все ли равно, почему она бросила сына? Разве теперь это важно? Даже если бы его отец был святым, проклятие все равно убило бы его.

– Я был так рад, что ваш отец полюбил Клару, – произнес Эммет, – ведь Клара – это было для всех очевидно – тоже любила его. Я надеялся, что Лавсбридж ждет счастливое будущее.

Да что они все, сговорились? С чего это Эммет решил, будто мать любила отца?

«И почему он зовет ее по имени?»

– Насколько хорошо вы знали мою мать, мистер Эммет? Миссис Баркер говорила, что она родом не из этой деревни.

– Клара родилась не здесь. Она была дочерью брата миссис Уотсон. Миссис Уотсон раньше обшивала всех в Лавсбридже, и ее брат прислал к ней Клару, чтобы она научила ее ремеслу. Вообще-то, подозреваю, он отправил ее сюда, потому что новая жена невзлюбила падчерицу и не захотела делить с ней дом. К тому же Клара была очень красивой, и это тоже не нравилось мачехе.

– И миссис Баркер говорила, что моя мать была красивой. – Маркус никогда не видел матери. Портрет с нее никто не писал, а если даже портрет и имелся, то его, верно, запихнули куда-нибудь в дальний угол чердака и забыли. – Не представляю, чтобы мой отец женился на уродине.

– Да, нелегко приходится женщине, у которой, кроме красоты, ничего за душой нет, – промолвил Эммет. – Мы с Уотсоном были друзья, и за кружкой эля он рассказывал мне о том, как Кларе живется у них в доме. Когда герцог начал ее добиваться, Уотсон попросил меня выяснить, какие у герцога намерения в отношении девушки, и я, хотя и не мое это дело, как-то осмелился задать вашему отцу вопрос о Кларе. Я, как и следовало ожидать, получил нагоняй. Но так мне и надо. В конце концов, кто я такой? Слуга.

Маркус всегда считал, что мать женила отца на себе, но Баркер и Эммет утверждали обратное.

– Герцог не стал тратить время на долгие ухаживания. На мой взгляд, он мог бы и повременить со свадьбой. А после того как их с Кларой обвенчали в деревенской церкви, молодые уехали в Лондон. Я думаю… – Управляющий поджал губы. – Впрочем, это к делу не относится.

– Что именно, Эммет?

Тот нахмурился и доверительно наклонился к Маркусу:

– Ваша светлость, я знаю, что не моего ума это дело, но все же скажу: боюсь, герцог плохо обращался с Кларой.

– Вы полагаете, он ее бил?

Господи, неужели нет пределов вероломству его отца?!

– Нет, ваша светлость! – Эммет с ужасом отшатнулся. – Просто ваш отец вскоре вернулся к прежним привычкам: зачастил в бордели и все такое. Полагаю, что этого и следовало ожидать: ведь он был богат и знатен. Еще бы, сам герцог! Но Клара, увы, этого не понимала, когда вышла за него замуж. Она ждала, что герцог будет ей верен. – Он покачал головой. – Какой с нее спрос? Она была простой деревенской девушкой, к тому же ирландкой.

– Герцог знал, на ком женится!

– Герцог был без памяти в нее влюблен, и мыслить трезво, пожалуй, был не в состоянии. По крайней мере до тех пор, пока не получил то, что хотел.

В общем, его чертов папаша думал причинным местом, а не головой.

– И вот что еще: я часто размышлял, не проклятие ли сделало вашего отца одержимым желанием овладеть Кларой любой ценой, и не оно ли заставило его пуститься во все тяжкие после того, как Клара забеременела.

Маркус понимал охвативший отца страх. Страх, парализующий волю и ум. Кому понравится чувствовать затылком дыхание смерти? Маркус мог лишь просить Небо дать ему силы жить достойно и умереть с честью, когда настанет его черед.

Эммет беспокойно заерзал на стуле.

– Я не могу во всем винить лишь вашего отца. Наверное, Клара вышла за него замуж, считая, что сумеет изменить его, и, конечно же, вскоре обнаружила, что ей это не по силам, – со вздохом произнес старик и покачал головой. – В любом случае, когда она вернулась в Лавсбридж после его смерти, ей никакие герцогские регалии были не нужны. Она и в замке-то селиться не хотела: думала опять жить с Уотсонами. Мы еле уговорили ее не делать этого, чтобы люди лишнего не болтали. Следующий в роду герцог должен был появиться на свет в замке.

Получается, мать бросила его за грехи отца. А как же иначе? Проклятие передается от отца к сыну, ведь так? Он, Маркус, родился с «черной меткой».