Но надо держать себя в руках. Пусть перебесится, успокоится, и, может, наконец-то поймет, что все это сделано для ее же блага. Для ее, и нашего ребенка. Я не могу ими рисковать. Они — все, что есть в этих мирах. Центр моей вселенной

— Тут красиво, — впервые за все утро, произнесла Алиса, разглядывая дом моих стариков. Я хмыкнул. Дед успел поставить новую дверь.

Посмотреть было на что. Дом, больше похожий на двухэтажный терем всегда вызывал ощущение сказки. Особенно теперь, когда наступала зима.

— Спасибо. — ответил я ей, поднимаясь по высокому крыльцу и гулко стукнув в дверь.

Нас встретили, как самых дорогих гостей на свете. Милошева фурия была, как мне кажется, в некотором шоке. Ольга была тут же затискана моими стариками, а мы с сербом пошли относить вещи по комнатам. Варвара и Алиса остались внизу с моими.

— Поругались? — спросил капитан наверху.

Я лишь махнул рукой в ответ. Капитан хмыкнул, но вопросов больше не задавал.

Бабушка постаралась на славу. Стол ломился от обилия простой, но такой сытной и вкусной еды. И щи, и блины с медом и вареньем, и картошечка из печки, мясо запеченное, соленья-варенья, молоко в трехлитровых банках.

Я есть отказался. Варя сидела рядом с бабушкой мрачнее грозовой тучи. Ба же удостоила меня хмурым взглядом и упрямо поджатыми губами. Хмыкнул. Хваленая женская солидарность.

Выышел на крыльцо и закурил, закрыв глаза. Как же тяжело.

На плечо опустилась тяжелая дедова ладонь.

— Что, малец, дала просраться тебе твоя зазноба? — пророкотал над ухом добродушно, усаживаясь рядом. — Ну ничего, помиритесь. Женщины, они отходчивые.

— Чувствую себя последним мудаком, дед. — устало отвечаю я, глубоко затягиваясь. — Но это же для ее блага.

— Дык кто же спорит-то, Кирилл. Ты и есть мудак. Только ей нужно время, чтобы смириться с тем, что вы не всегда будете рядом друг с другом. Я тебе еще раз говорю, внук. Как только разберетесь со всем в своем городе, уходи со службы, живите тут.

— Возможно, так и будет. — отвечаю неопределенно и продолжаю, — Дед, я могу быть спокоен за девчонок Милоша?

Тут же прилетает ощутимый подзатыльник такой силы, что сигарета падает из рук.

— Ты чего это, сучонок, хочешь сказать, что в моем доме кто-нибудь обидит ребенка?! — взревел дед, подскакивая на ноги, словно на пружинах- Совсем ополоумел в своем городе! Не бывать такому, чтоб кто-то тронул моих гостей! Будут тут столько, сколько пожелают.

Потом мгновенно успокаивается

— Сам знаешь, что бабушка не угомонится, пока их не откормит. Малыха настолько худенькая, что только одни глаза и видно. Не ребенок, а тростиночка. Того гляди сквозняком унесет. Хотя и мама у нее тоже такая же. Не кормит он их, что ли?

Я прекрасно знал, что ни девчонкам Милоша, что ни Варе в доме моих родителей ничего не угрожает. Но я должен был это услышать от них самих. И успокоился. Хоть тут одной заботой меньше.

— А ты перед тем, как уйти, зайди к своей, да помиритесь. — продолжает дед, — Не дело это уходить, оставив обиды за спиной. Она у тебя дама с огоньком, может дел наворотить. А уж с бабушкой я сам как-нибудь разберусь. — оказывается, от внимательного взгляда моего предка не ускользнул этот жест с поджатыми губами жены.

— Ты это, внук, не сиди сиднем, пусти бера пока побегать. — дед вдруг внимательно посмотрел мне в глаза. — Я даже отсюда чувствую, как он бесится. Да и тебе самому не помешает проветрится. А то того гляди на своих бросишься. Уж больно харя у тебя зверская.

Не обращая внимания на мороз, скидываю одежду и, обернувшись, со всех лап мчу вглубь леса. Тут знаком каждый кустик, каждый бугорок. Я тут вырос и излазил все вдоль и поперек. Лапы несли все дальше и дальше в чащу, подальше от поселка. Тут никого не напугаешь медведем, ведь поселение-то основано берами, хоть и живут тут человек 5 людей, но они привыкли уже, за столько-то лет. Однако, хотелось побыть одному. Очистить мысли.

Не получалось. Все мысли возвращались к дому, к окну на втором этаже. Там моя жизнь. И там я должен быть. Буду. Как только со всем разберусь. Мои дети и жена должны жить в спокойствии.

Не замечаю сам, как оказываюсь перед домом моих стариков. В окне моей комнаты стоит Булочка. Взгляд печальный, смотрит прямо на меня. В глазах- слезы. Варь, я вернусь. Останемся жить тут, только вдвоем. Будет так, как захочешь ты. Только не плачь. Ее слезы выворачивают меня на изнанку. Перекидываюсь человеком, одеваюсь в свои же шмотки, которые дед аккуратно сложил на лавочке, и поднимаюсь в комнату. Не могу без Варвары. Надо мириться. И, судя по крепким объятиям, в которые попадаю почти сразу, как только открываю дверь комнаты, Варвара пришла к тому же выводу.

22. Варвара Миронова

Варвара.

Потянувшись, я села в постели. Невозможно было злиться на Кирилла долго. Он был необычайно нежен и внимателен. Не было порывости, такой привычной и желаннной грубости. Для разнообразия это прям не плохо.

Яркий свет заливал комнату, в которой мы останавливались в прошлый раз. Но мой глаз зацепился за несвойственую этой комнате деталь. Огромное зеркало, практически в рост человека, что сейчас стояло у платяного шкафа. Вчера его еще не было. Кирилл принес, пока я спала? Мой медведь не смог бы двигаться настолько тихо, да и сон у меня никогда не был настолько крепким.

Сунув босые ноги в тапочки, и натянув на себя длинную футболку Коновалова, что лежала на стуле рядом с кроватью, подошла к зеркалу. Подошла, и замерла. В отражении на меня смотрела я. Но не я. Мои кудряшки, вот уже 5 лет как короткостриженные, были уже ниже плеч. Темный, шоколадный цвет, в который я красилась тоже уже почти пять лет, были пшеничного цвета. У глаз пролегли морщинки. Грудь, и так не маленькая, стала еще больше, но зато появилась талия. Бедра раздались и стали шире и плотнее. Че за нах???

Обернувшись, снова застыла в удивлении. ЭТО БЫЛА НЕ ТА КОМНАТА. Не та, в которой меня любил Кирилл. Не та, в которой я уснула. Кровать была шире, явно не стандартная двушка, и уж явно не та полтораспалка, что стояла тут ранее. Простой платяной шкаф, который помнил детство Кирилла, был заменен на огромное вместительное купе, от стенки до стенки. И окна. Огромные 2 окна (а раньше было одно!) были раскрыты настежь. Комнату наполнял свежий утренний теплый ветерок, принося с