Но одновременно с этим — новость ужасающая. Потому что оказалось, что это я вела себя по-идиотски. Это я, а не обстоятельства, выкинули всю прошлую зиму и весну на помойку. Не отсутствие магии мешало мне жить, а моя собственная голова. Не отсутствие магии изгнало из моей жизни всех, кроме пары близких друзей, а мое собственное нежелание общаться, мой страх чего-то, чему я даже не могу придумать название, настолько оно бессмысленно. Все мои проблемы были во мне, в моем упадническом настроении, в философии жертвы. А теперь — вуаля. Магии у меня все еще нет. А вот чудес вокруг — завались, хоть двумя руками загребай. Стоило только выйти из дома!..

Я больше не повторю своей ошибки — не позволю оторванным от реальности сомнениям и страхам перечеркнуть удивительное «сейчас». Так что да, окружающие, можете и дальше смело творить неведомо что, говорить загадками, ломать шаблоны — я только за. Я замечу это и запомню, я даже с удовольствием присоединюсь к вам, но рассуждать — нет, рассуждать пока не буду — рассуждайте сами, а я просто наслажусь моментом. Пусть безродный мальчик с тяжелой формой амнезии, которого я украла у бокки, хочет изгнать невиданную науке шеву из тяжелобольного. Пожалуйста. Я в деле, прах побери!

— И как же мы вынем из него эту шеву? — после продолжительного молчания боевито спросила я Карла. Он, будто подслушав мой мысленный монолог, с готовностью перечислил:

— Нам нужна мята, шафран, лимонная вода, глицерин, немного перца и дойник.

— Отлично. Попрошу у медсестры.

— Нет, Тинави! — лицо у Карла стало раздосадованным. — Медсестры они… Они не верят мне.

— Окей, — я пожала плечами. — Тогда сама возьму в подсобке.

Пять минут спустя я вернулась со всеми необходимыми ингредиентами. Карл деловито забрал их и поместил в добытую где-то ступку. Растолок. Добавил воды. Посмотрел на меня подозрительно: я все еще готова на авантюру? Перелил содержимое ступки в стакан и аккуратно передал мне.

Когда наши руки случайно соприкоснулись, я чихнула. Он вздрогнул и сощурился на меня, будто на яркое солнце. Я чихнула еще раз. Карл быстро опустил взгляд.

— Дай ему выпить это, — сказал мальчик. Я удивилась, что мы перешли на «ты», но, с другой стороны, люди, творящие неизведанную наукой фигню, автоматически становятся друг другу ближе, чем люди, церемонно выпившие на брудершафт.

— Ну, смотри у меня, — покачала головой я. — Если ему станет хуже, нажалуюсь на тебя Дахху.

Карл улыбнулся и робко кивнул. Я влила смесь в чуть приоткрытый рот господина Аверика.

Ничего.

Пять секунд — все еще ничего.

— Кажется, это все-таки трясуха, а не шева, — разочарованно протянула я, поворачиваясь к Карлу. Мальчик ничего не сказал в ответ. Только открыл рот.

Странная реакция у него какая-то.

Неожиданно что-то холодное коснулось моего плеча. Я обернулась. Огромная черная воронка, похожая на пустынное торнадо, крутилась над грудью Аверика. У воронки, вопреки всякой логике, были маленькие красные глазки и зубастый рот. Длиннющий язык, помещавшийся в этом рту, нежно облизывал мое плечо.

Я взвизгнула и отпрыгнула.

— Убей его! — заорал Карл из угла, в который предусмотрительно ретировался.

— У меня нет магии, я не могу! — я в панике пятилась от воронки. Она, меж тем, окончательно покинула тело господина Кирстена и разбила магическую сферу с осомой под потолком — в палате воцарилась почти полная темнота из-за плотно задернутых штор…. После этого воронка решила сменить форму. Комнатный смерч опустился на пол и превратился в младенца — в натуральную величину, жуткого, проворного младенца с краснющими глазами, передвигающегося по комнате на манер паука. Со странным рыком шева бросился ко мне — как-то по диагонали, быстро перебирая пухлыми ручками и ножками.

— Покройся прахом, прахов придурок! — возопила я, швыряя в потустороннюю дрянь колбы с тумбочки. Как и следовало ожидать, эффекта — ноль, только битое стекло и лужи на полу. Мерзкий младенец пер ко мне с упорством носорога, а я в истерике пятилась назад.

Оооо, нет. Я же Ловчая. Я должна быть крутой и смелой. Мочить преступников и нежить с одного щелчка. Как быть, если это не так?

Я продолжала кидаться в шеву всеми подручными предметами. Он тупо откидывал их или же игнорировал удары. Наконец, моему позорному отходу пришел конец: спина уперлась в стену. Красноглазый младенец с голодным взглядом был очень близко. Его, с позволения сказать, лицо, не шевелилось, но я все равно слышала жуткий смех и крики, один-в-один те, что издают больные трясухой. Вернее, как я знаю теперь, — захваченные шевой. Тварь оскалила зуба и потянулась к моей ноге.

Неееет. Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ОНО сгрызло мою щиколотку.

Кидаться было нечем. Я заставила себя не закрывать глаза и приготовилась отбиваться от нежити голыми руками. Как вдруг…

Все, все что было в комнате из мебели и предметов — взмыло ввысь. В воздух взлетела койка с Авериком, облюбованный мною стул, тумбочка, торшер… Набрав высоту, все это начало вращаться по часовой стрелке — некоторые вещи вокруг себя, некоторые вокруг других. Чашка с налитым в нее липовым сбором медленно огибала, круг за кругом, лампу. Она, в свою очередь, вертелась юлой. Блокноты и канцелярские принадлежности устроили целый хоровод вокруг разбитой сферы с осомой. А взлетевший стул силился подняться повыше, к самому потолку. Но в этом гравитация никак не хотела уступать магии: стул то и дело «спотыкался» и грозился упасть обратно.

Жуткий младенец, отвлеченный, как и я, представлением, пришел в себя. Он снова зарычал и кинулся к моей обнаженной щиколотке. И в ту же секунду взмыл в воздух, беспомощно барахтаясь и суча ножками. Шева издал безумный, на грани слышимости, визг.

Я с трудом отвела от него взгляд и посмотрела направо — в тот угол, куда забился Карл. Мальчик больше не пытался слиться со стеной. Нет, он вольготно сидел на полу. Его глаза были закрыты, ноги скрещены, а руки сцеплены замком на затылке. Вопреки происходящему, Карл казался спокойным и умиротворенным. А вокруг него не было ничего.

Межзвездная тьма поглощала, сантиметр за сантиметром, пространство палаты. Если вглядеться, в этой тотальной черноте мелькали какие-то искры, будто далеко-далеко, за миллионы километров от Шолоха… Они завораживали. Я стояла, оглушенная, и, кажется, еще чуть-чуть, и сама взлетела бы над полом, хотя каждому ребенку известно, что летать не могут даже самые сильные маги нашего мира…

Карл, не открывая глаз, щелкнул пальцами и протянул руку по направлению к шеве. Сам он, не меняя позы, начал в этот момент взмывать вверх, будто специально для того, чтобы опровергнуть мою предыдущую сентенцию! Красноглазый младенец снова завизжал и поплыл по воздуху в сторону подростка. Чем дальше его утягивало, чем страшнее искажались черты лица твари.

Наконец, космическая пустота, раскинувшаяся вокруг Карла, поглотила шеву. В то же мгновение все взлетевшие вещи рухнули вниз. Окошко во вселенную закрылось, Карл плавно приземлился на пол. Он хлопнул в ладоши перед грудью и открыл глаза. Господин Аверик продолжал мирно храпеть, как ни в чем ни бывало. Я осторожно сползла по стеночке.