– Что тут произошло? – спросила я.

– Петушиные бои, – ответила Аккэлия. – Просто обиженный мальчик решил отомстить.

Видимо наш план не сработал.

– Нам… – я запнулась и глянула на Альфа и Свена. – Нам надо поговорить, – сказала я и добавила, – срочно.

Анастасиа тут же отпрянула от Альфа.

– Все хорошо, – сказала она. – Нам с девочками надо поговорить, не могли бы вы…

– Да-да, я понял, – сказал Альф и махнул Свену рукой. – Спишемся позже, надо обсудить произошедшее.

Анастасиа кивнула. Братья попрощались и вышли из комнаты. Агата тут же закрыла дверь на замок.

– Почему у тебя в руках моя ночнушка? – спросила Аккэлия.

Я промычала что-то невнятное, развернула ее и положила шар на свою кровать. Гэвиуса не было, а Вивьен крепко спала, закутавшись в одеяло.

– Там был Гэвиус. Он что-то подмешал ей в чай, – взволнованно протараторила я.

– Может это было снотворное или успокоительное? – предположила Анастасиа.

– Я тоже так подумала… – ответила я. – Но мое предчувствие кричит что Гэвиус заставляет ее пить какую-то отраву.

– Анастасиа, а что ты увидела в разуме Уиллиса? – спросила Агата.

Значит у них все-таки получилось. Как обычно.

– Это не он, – коротко сказала вампирша. – Он подсунул ей зелья, которые запрещены в школе, но большего в его памяти не было, – она опустила голову и вздохнула. – К тому же, когда он увидел, что Элисон мертва, ему по-настоящему стало ее жаль и потом он долго не мог оправиться и сокрушался что поссорился с ней.

– Значит Уилисс тут не при чем. Тогда надо проверять теорию с Гэвиусом, – сказала Аккэлия.

– Есть идеи? – спросила Анастасиа.

– Никаких, – ответила Агата.

Все смотрели в фиолетовую глубину шара и молчали.

5

Ровно три дня назад Сальватор Блэквелл проснулся у себя в комнате позже обычного. Нарушение распорядка, несвойственное директору, не сулило ничего хорошего. Сальватор сел в постели и почувствовал страшную головную боль, которая окутывала весь его разум. Несмотря на ужасное самочувствие, он по привычке сунул руку под подушку и растерянно пошарил под ней. Голова еще больше закружилась, – ключа не было.

Как потом выяснилось, не было его и в нагрудном кармане, и в ящиках стола и даже на книжной полке, куда Сальватор в принципе не мог его убрать, но посмотрел на всякий случай. «Надо собирать Совет», – тут же подумал он. Но для начала он выполнил все свои ритуалы: послушал песню группы The Beatles – «Good Morning Good Morning», почистил зубы и отпарил и без того безупречный темно-фиолетовый костюм.

Зал Совета очень быстро наполнился людьми. Каждый из здесь присутствующих обязан был являться по первому зову, поэтому долго ждать не пришлось. Пруденс уже знал, что ключ утерян, и обдумывал то, как он сообщит об этом остальным. Но ничего оригинального не лезло в его голову, в конце концов о плохих новостях всегда приходиться говорить прямо в лоб. Алес – верный слуга и названный сын Пруденса как обычно стоял по правую руку от него.

– Третий ключ украден, – сказал Пруденс в самом начале собрания. Продолжить ему не удалось, ведь члены Совета закричали друг на друга, заглушая голос пожилого ангела. Споры являлись неотъемлемой частью каждой встречи. Как говорится – какая свадьба без драки и какое собрание Совета без ссоры.

Пруденс захлопал в ладоши, и гул разъяренных голосов стих.

– Мы можем обвинять друг друга сколько угодно, но пока мы спорим, вор, возможно, уже продумывает план, – Пруденс обвел взглядом зал. – Может и нам стоит заняться чем – то полезным?

– Я так и знала, – сказала Авейра. – Я знала, что нельзя доверять ключ колдуну. Любой ангел и демон сильнее.

Сальватор смутился, но не стал отвечать. Он знал, Авейра была права.

– А ты уверена, что говоришь обо всех колдунах? – Маркус резво встал со своего места. – Может попробуешь меня на зубок?

– Не время для разногласий.

Бас Пруденса отражался от стен круглого зала.

– Сейчас нам нужно охранять дверь. Кое – кто предположил, что похититель воспользуется силой кометы Кронос. Она будет здесь ночью вторника, а именно через четыре дня.

– Нам просто надо поставить охрану и переждать эту ночь, а затем вновь заняться поисками убийцы, – сказала Авейра.

Все одобрительно закивали.

– Тогда я думаю, что мы все можем находиться в школе и охранять ее.

Сальватор встал.

– У меня есть кое-какие мысли на этот счет, – сказал он. – Вечером, перед тем, как у меня украли ключ, ко мне заходил Оден. Он несколько раз спрашивал меня о ключе. А на утро у меня раскалывалась голова… Я думаю, он мог что-то со мной сделать.

Среди членов Совета началось бурное обсуждение, которое привело к тому, что все согласились, что Оден мог быть тем, кто убил Хранителей и украл ключ. Одену позволено не являться на собрания, ведь большинство ангелов и колдунов не были ему рады.

– Мы должны взять его под стражу, – заключил Пруденс.

Все согласно закивали.

Внезапно по залу поползла голубая дымка. Члены Совета один за другим падали на холодный мраморный пол. Как только Алес увидел дым, он задержал дыхание, а затем схватил Пруденса и исчез.

6

Мы так и не придумали, как проверить – что же Гэвиус подсыпал Вивьен в кружку. У нас было множество вопросов и ни одного ответа. Делает ли он это в первый раз? Знает ли об этом Вивьен? Анастасиа и Аккэлия ушли, и мы с Агатой остались наедине. Мы, как и прежде, не разговаривали, и я не выдержала и первой нарушила молчание.

– Агата, – мой голос дрогнул, – прости меня, пожалуйста…

Агата посмотрела на меня, ее глаза расширились от удивления, и она скрестила руки между собой.

– Вот так просто? – спросила она. – После того, как ты бросила меня в мой праздник, не приготовила подарок и три дня меня игнорировала?

Я не знала, что ответить и потому просто молчала.

– Ты думаешь только о себе и своих чувствах, не замечая никого вокруг – сказала она. – Тебе нравится, что я хорошо отношусь к тебе. А может быть после неудачи с Драго ты заполняла пустоту в сердце моим присутствием.

Она говорила точно, как Вивьен.

– Это не так.

Я посмотрела на Агату, которая в один миг стала такой чужой.

– Мне так не кажется! – она повысила голос. – Я заметила твой взгляд, когда Драго принес мне подарок. Ты ревновала. Вот только меня или его?

– Ну конечно же тебя, – мои губы задрожали, а из глаз полились слезы. Но, казалось, Агату они совершенно не тронули. Она столько раз видела меня плачущей, что уже устала от этого.