09:15

Я ХОЧУ:

– Перестать тосковать, думать о мужчинах и пытаться завести многочисленные отношения. Буду вместо этого думать о детях и о Рождестве;

– Встретить Рождество как полагается (т. е. как праздник, а не как повод впасть в депрессию) и начать новую жизнь;

– Чтобы все было по-праздничному, как и полагается в Рождество;

– Не бояться, что Рождество может получиться не праздничным;

– Постараться отнестись к Рождеству по-буддистски, хотя это христианский праздник, который не имеет к буддизму никакого отношения.

Я НЕ ХОЧУ:

– Заказывать на «Амазоне» всякую пластмассовую дрянь «от Санты» (к тому же на этом сайте каждый предмет упаковывают в «Пластипак», который невозможно открыть, а еще привязывают к картонной подложке дюжиной проволочек). Лучше скажу Билли и Мейбл, чтобы они выбрали в качестве рождественских подарков по хорошей, дорогой игрушке (может быть, даже деревянной).

– Ехать в круиз. Лучше постараюсь устроить детям настоящее рождественское Рождество.

15:15. Ну, начнем, пожалуй… По местам стоять, с якоря сниматься! (Не в смысле круиза.) Только что отправила всем своим друзьям и знакомым (Магде, Талите, Тому, Джуд, родителям Марка, некоторым классным мамочкам) мейлы с одним и тем же вопросом: «Какие планы на Рождество?»

16:30. Привезла детей из школы. Как раз собиралась переодеть их и привести в порядок, когда пришла Ребекка (соседка). Она была в кофте с оборочками и глубоким вырезом, в бриджах из шотландки, подпоясанных широким кожаным ремнем с заклепками и цепями, а на голове у нее красовалась малиновка в гнезде, которую я видела на рождественской витрине «Грэм энд Грин»[34].

– Привет, – сказала Ребекка. – Я хотела пригласить вас в гости, если вы не заняты.

Мы, конечно, были совершенно не заняты. Больше того, мы все очень обрадовались – особенно я. Наконец-то!.. Через несколько минут мы уже спускались в кухню Ребекки, которая оказалась точь-в-точь такой, как в «Аббатстве Даунтон»: сумрачной, с темным дощатым полом и некрашеными стропилами. В углу стояла старая – еще деревянная – школьная парта, по стенам были развешаны многочисленные фотографии, причудливые шляпки и картины. В другом углу стоял большой гипсовый медведь. Облупившиеся «французские окна» вели в заросший высокой травой сад. Сад пересекали дорожки из кирпича, в траве стояла пластмассовая корова в натуральную величину и с короной на голове, а деревья на заднем плане были украшены свечами в подсвечниках и ламинированной табличкой «Свободно», по всей вероятности попавшей сюда из какого-нибудь мотеля.

Вечер прошел прекрасно. Мы с Ребеккой сидели за кухонным столом, потягивая вино и скармливая детям ломти пиццы; девочки пытались нарядить кошку в кукольные платья, а мальчики поднимали скандал каждый раз, когда мы предлагали им оставить в покое «Икс-бокс».

– Как ты думаешь, это нормально – настолько бояться за своего сына, чтобы постоянно давать ему указания? – спросила Ребекка, окидывая мальчишек рассеянным взглядом. – А-а… Бог с ним! А НУ-КА, ВЫКЛЮЧИТЕ ПРИСТАВКУ И ЗАЙМИТЕСЬ ЧЕМ-НИБУДЬ ДРУГИМ! – рявкнула она и слегка пожала плечами, когда мальчики не отреагировали. – Вот так всегда, – пожаловалась она. – Никакого сладу с ним нет.

Наверное, нет ничего лучше подруги, которая утверждает, что ее дети ведут себя хуже, чем твои!

В ответ я посвятила Ребекку в свою теорию о том, что родительское бремя могло бы быть намного легче, если бы несколько соседей объединились в некое подобие большой итальянской семьи, которая садится обедать в саду под деревом, потому что в доме не хватает места.

– …И к тому же наши дети могли бы все время играть вместе, – добавила я.

Ребекка налила нам еще по бокалу вина и в свою очередь поведала мне о своей теории воспитания «на отрицательных примерах». Согласно этой теории, родители сами должны вести себя настолько отвратительно, чтобы дети в конце концов восстали против их образа жизни и немедленно превратились в Саффи из комедии «Еще по одной»[35]. Потом мы обменивались рецептами Быстрой Кухни и строили планы на праздники – совершенно несбыточные, хотя, признаюсь, идея совершить путешествие на паромах между греческими островами (для этого достаточно было приобрести что-то вроде Европейского железнодорожного проездного, но только на паром) меня захватила. Особенно мне понравилось, что тем, кто путешествует подобным способом, не нужно брать с собой абсолютно никаких вещей, за исключением зубной щетки, купальника и легкого саронга.

Когда в начале десятого мы наконец собрались уходить, Ребекка неожиданно спросила:

– А что вы делаете на Рождество?

– Ничего.

– Ну, тогда приходите к нам.

– С удовольствием! – с воодушевлением ответила я.

22:00. Ха-а-а! Только что проверила электронную почту. Похоже, мои утренние письма пробудили в друзьях и знакомых сильнейшие угрызения совести и чувство вины, в результате чего на меня обрушился настоящий шквал предложений. Кое-кто, правда, пока не определился с планами на Рождество, но многие лихорадочно скупали билеты и приглашения на многочисленные праздничные мероприятия, хотя даже невооруженным глазом было видно, что побывать на всех просто физически невозможно. Впрочем, в первую очередь меня интересовали намерения моих самых близких друзей и родственников.

Том предлагал мне взять обоих детей и присоединиться к нему в Берлине – на Рождественском дрэг-фестивале[36].

Джуд сообщала, что я могла бы оставить детей в крохотном муниципальном коттедже ее матери, в ноттингемской глуши (которую та непонятно почему отказывалась покидать), а самим поехать в Северную Шотландию охотиться на куропаток с ее отцом (sic!) и его друзьями.

Талита предлагала захватить детей и присоединиться к ней (и к некоей «сомнительной группе сомнительных русских мафиози», как она выразилась), чтобы принять участие в «шикарном водочном турне по Черному морю».

Адмирал и Элейн Дарси без обиняков ответили, что собирались встречать Рождество на Барбадосе и что им не хотелось бы отменять поездку, чтобы провести праздники с моими детьми, которые перебьют уникальную коллекцию керамики и перевернут вверх дном их безупречный особняк в стиле королевы Анны в поисках интернет-розетки.