— Нужно поговорить. Немедленно позвони.

Райдингс

В доме покойного Джереми Лонсдейла было одно место, куда не могли проникнуть слабые лучи утреннего солнца, — винный погреб без окон почти во всю длину дома. В нем размещалась коллекция превосходных вин, собрать которую мог только миллионер, знающий толк в удовольствиях.

Но теперь погреб использовался совсем для других целей. Вернувшийся в строй и полный решимости завершить начатое дело Габриэль Стоун собирался превратить это место в мозговой центр возобновившегося восстания против Федерации. Тяжелые дубовые стеллажи для вина сдвинули в сторону, освободив место для длинного стола, принесенного из роскошной гостиной Лонсдейла. По его полированной поверхности тянулись похожие на спагетти провода, соединявшие настольный компьютер политика с несколькими дополнительными мониторами.

— Эй, с чего это вы решили, что у меня получится? — простонал Захария, который сгорбился над клавиатурой компьютера, время от времени наугад тыкая пальцем в клавиши и почесывая голову. — Я хочу сказать, что никогда этого не делал. Заводить электронную почту — это было обязанностью Антона.

— Захария, дорогой, ты же знаешь, что Антона больше нет с нами, — невозмутимо ответила Лилит, приводившая в порядок лезвие своей новой драгунской сабли при помощи точильного камня, тряпки и ружейного масла. — Кто-то же должен это делать.

— Да, но почему я? Ты прекрасно знаешь, что по утрам я плохо соображаю.

— Потому что мы заняты, — сказала она, прищурив один глаз, чтобы оценить изгиб клинка. — Правда, Габриэль?

Стоун стоял в дальнем конце погреба, склонив голову и погрузившись в размышления. Он повернулся и смерил Захарию холодным взглядом.

— Ты же умеешь обращаться с этим маленьким устройством связи, которые люди носят с собой, да?

— Мобильный телефон, — уточнила Лилит. — Тут Зак настоящий дока.

Захария пожал массивными плечами.

— Ну да. Только это…

— Значит, ты скоро научишься проникать в тайны технологической вавилонской башни, которую те, кто служит нам пищей, называют Паутиной, и восстановишь связь с нашими сторонниками. Принцип не должен отличаться.

— Они называют это Интернетом, — поправил Захария.

— Ну вот. Уже очевидно, что ты разбираешься в этих вопросах гораздо лучше меня или Лилит. За работу. — Габриэль подошел к столу и подвинул Захарии листок бумаги. — Вот адреса электронной почты, которые помогут сплотить наших сторонников. Отправь весть о моем спасении и о возобновлении миссии. Вызови всех сюда. Роландо, Петрока, Элспет, Юрия и других. И, разумеется, Кали.

— О да, как же без Кали, — проворчала Лилит.

Нахмурившись, Габриэль повернулся к ней.

— Если я не ошибаюсь, моей недовольной сестре было поручено составить письмо?

Лилит подняла голову, оторвавшись от сабли.

— «Уважаемый премьер-министр, с сожалением сообщаю, что по причинам личного характера… бла-бла-бла… я вынужден покинуть свой пост и отправиться в путешествие по миру, во время которого связаться со мной будет невозможно… и так далее, и так далее. С глубоким уважением, Джереми Лонсдейл». Я что, твой секретарь? Пусть Кали его сочиняет, когда приедет сюда, раз ты так ее ценишь.

Габриэль собрался было ответить резкостью, но тут вдруг заскрипела и медленно открылась крышка погреба. В проеме показалась лысеющая голова, а затем и вся сгорбленная, обмякшая фигура. Лилит схватила саблю, но через секунду расслабилась.

— А, это всего лишь упырь.

Несколько капель крови вампира, нацеженные из вскрытой вены и насильно влитые в горло Джеффри Хопли, изменили его почти до неузнаваемости. Он стал похож на побитую собаку. Джеффри пересек погреб и с поклоном поставил на стол поднос с тремя чашками, от которых поднимался пар, и сложенной газетой.

— Что это, упырь? — удивленно посмотрел на него Габриэль.

— Ваш чай, хозяин. — Голос Джеффри был похож на карканье.

— Чай?

— Мистер Лонсдейл всегда читал утреннюю газету за чаем. Может быть, хозяин желает печенья?

Габриэль с отвращением смотрел на поднос.

— Печенье? Нет уж. А что заставило тебя думать, что мы будем пить эту вашу мерзкую жидкость? Не говоря уже о том, — прибавил он, отбрасывая газету, — чтобы читать инфантильную и, как правило, лживую чушь, которую люди называют новостями.

— В нынешние времена не найти приличных слуг, — пробормотала Лилит, снова принимаясь точить саблю.

— Мистер Лонсдейл любил б-б-быть в курсе того, что п-происходит в мире, — запинаясь, произнес упырь.

— Если бы люди имели хотя бы отдаленное представление о том, что происходит в мире, — усмехнулся Габриэль. — Ты нас отвлекаешь. Возвращайся в свою нору и сиди там, пока мы не найдем тебе применения. — Он схватил газету и с силой швырнул в съежившегося упыря.

— Ты меня слышишь? Оставь нас, хам.

Джеффри подхватил поднос, поклонился и поспешно выбрался из погреба.

— Я же говорила тебе, Габриэль, что от этой парочки никакого проку, — улыбнулась Лилит, когда люк захлопнулся. — Надо было выпить у них кровь, и дело с концом.

— Черт с ними, с обоими. Теперь уже поздно. Кровь упырей несъедобна. — Габриэль поднял упавшую газету и бросил на стол. — Как дела, Захария? — резко спросил он.

— Еще немного, — пробормотал великан, нажимая клавиши. — Скоро будет готово.

Лилит лениво потянулась к мятой газете, отделила первую и последнюю страницы и проверила на них остроту клинка. Сталь, словно бритва, разрезала бумагу, и две половинки листа плавно опустились на пол.

— Не идеально, — заключила она и еще несколько раз провела по сабле точильным камнем, а затем отделила еще один газетный лист.

Лилит собралась разрезать и его, но внезапно в ужасе отшатнулась от газеты и испуганно вскрикнула. Клинок со звоном упал на каменные плиты пола.

— Лил? — встревожился Захария. — С тобой все в порядке?

— Что случилось, сестра? — спросил Габриэль.

Лилит прижала руку к груди и, затаив дыхание и стараясь не смотреть сама, ткнула пальцем в газету.

— Я этого не вынесу. Не хочу его снова видеть.

Габриэль шагнул к ней и выхватил газету. Его взгляд скользнул по смятому листу и остановился на маленькой цветной фотографии в нижнем левом углу. Глаза Габриэля прищурились, в них блеснули гнев и страх.

Изображение креста. Кельтский крест, до боли знакомый, но расколотый на множество фрагментов, скрепленных проволокой. Кто это сделал?

Заголовок небольшой заметки гласил: ВЫДАЮЩЕЕСЯ ОТКРЫТИЕ ПРОФЕССОРА ИСТОРИИ.