Паша вначале не сообразил, к кому это обращаются, а потом вспомнил, что «Сейчас как дам – мало не покажется!» – надпись на его сегодняшней майке.

Двадцать минут спустя Паша уже мчался на скутере к своему дому. Рюкзак за его плечами был почти доверху набит деталями. Правда, ему пришлось очень солидно поистратиться, но в конце концов так ли это важно?

Уже въезжая во двор, Паша вдруг резко повернул руль и врезался передним колесом в мусорный бак. Бросив скутер, он поспешно нырнул за бак.

У дома стояло несколько машин с затемненными стеклами, возле которых толпились широкоплечие мужчины с похожими, словно по одному трафарету вылепленными лицами. Из их подъезда выводили Федора, Гения, Дон-Жуана и Катю. Руки у них были скованы наручниками. За ними прямо с кроватью несли возмущающегося профессора Фантомова. Всех их затолкали в машины и захлопнули за ними дверцы. Следом из подъезда вынесли энергейзеры и скафандры, погрузив их в микроавтобус. Последним вышел сутуловатый мужчина, несущий перед собой большую, размером с таз установку – должно быть, ту самую ловушку, которую начал делать Егор.

– Всех взяли? – спросил сутуловатый у водителя. Обострившимся слухом Паша хорошо различал слова.

– Нет, только пятерых. Еще один остался – какой-то парень с верхнего этажа. Вроде бы видели, как он куда-то уехал, – ответил водитель.

– Засаду в квартире оставили?

– Ясное дело, оставили.

– Не говорят, куда именно он поехал?

– Пока молчат, но сейчас им введут сыворотку правды, и они сразу станут болтливыми.

– Отлично, только не переборщите с дозой. Шеф хочет видеть их живыми. Поехали! – Сутуловатый уселся в микроавтобус и сказал что-то по рации.

Машины включили синие мигалки и, взвизгнув тормозами, унеслись.

Только тогда Паша решился выйти из-за бака. Майка на нем насквозь промокла, волосы прилипли ко лбу, а на колене откуда-то появилась глубокая кровоточащая ссадина – очевидно, оттого, что он врезался в мусорный бак.

«Если бы я был дома, меня бы тоже схватили! – догадался Паша. – Это Аттила! Он нанес нам опережающий удар».

Паша старался не думать, что сейчас переживают его родители и родители ребят. Домой ему возвращаться нельзя. С ощущением, что все потеряно и уже ничего изменить нельзя, Колбасин, понурившись, подошел к своему скутеру. От удара о бак переднее колесо деформировалось и теперь цепляло за крыло. Паша махнул на все рукой, прислонил скутер к баку и, закинув за плечи рюкзак, побрел куда глаза глядят.

Внезапно откуда ни возьмись по двору пронесся странный маленький смерч и остановился у ног Паши, взметнув трехметровый столб пыли.

– Маменька? Это ты? – неуверенно спросил Колбасин.

Смерч дрогнул, а потом вдруг Пашу сорвало с места, подкинуло на огромную высоту и усадило возле трубы на крыше ближайшего шестнадцатиэтажного дома. Полтергейстиха радовалась, что нашла Пашу, и резвилась, как котенок, играя с бельем, сорванным у кого-то с балкона.

Колбасин продолжил было хандрить, но неожиданно у него мелькнула отчаянная мысль.

– Маменька, лети сюда! Ты видела те машины? В них увезли наших друзей. Ты сможешь их освободить?

Маменька пропустила его слова мимо ушей. Она заигралась с бельем, которое раздирала в воздухе в клочья и пускала с крыши.

– Я так и думал, что ты не справишься, – сказал ей Паша. – Конечно, была бы ты сильной полтергейстихой, тогда другое дело, а то, конечно, каши мало ела.

Это простое средство подействовало. Рассерженная Маменька бросила белье и ринулась вниз. По улице пронесся смерч, и Паша понял, что переборщил, подзадоривая ее.

Дон-Жуан потом рассказывал, что у той легковой машины, в которой везли их с Федором, вдруг оторвался руль, и она врезалась в столб. Другую машину, в которой были Катя, Гений и профессор, протащило по газону и бросило в пруд ближайшего сквера. Катя и особенно профессор уверены были, что захлебнутся, но тут их подхватило, вытолкнуло из машины через открытую дверцу, и они закружились в воздухе рядом с Дон-Жуаном и Федором, которых Маменька предусмотрительно вызволила чуть раньше.

Маменька опустила друзей на тротуар, видимо, для того, чтобы дать им возможность полюбоваться, как она расправляется с микроавтобусом. Микроавтобус несся к ним на полной скорости. Из его окон высовывались фигуры людей с автоматами.

– Обычно я запрещал тебе безобразить, но сейчас можно! Давай, Маменька! – крикнул профессор.

И с микроавтобусом стала происходить настоящая чертовщина. Вначале у него на полной скорости отвалился руль, потом заглох мотор, зато сами собой включились дворники и замигали фары. Автобус затрясся, как будто под тем местом, где он стоял, началось извержение вулкана. Все четыре колеса разом лопнули, а выхлопную трубу потом так и не обнаружили. Пустые скафандры затряслись в безумной пляске и потянулись рукавами к сидевшим в машине людям. Те от неожиданности открыли пальбу из автоматов, но пули, едва вырвавшись из дула, горохом посыпались стрелявшим под ноги. Тем временем пустые скафандры, взявшись за руки, как в маразматическом сне, вышли из машины и затопали куда-то.

– Не двигаться! Лечь на асфальт! – раздался дикий крик.

Сутулый командир, выскочив из микроавтобуса, выхватил пистолет и хотел выстрелить в сидевших на тротуаре ребят, но тотчас упал как подкошенный. На голову ему нахлобучился унитаз с ближайшей помойки.

– Я был не прав, когда ругал ее. Маменька – полтергейст очень высокого уровня полезности, – задумчиво сказал профессор, наблюдая, как сутулый катается по асфальту, пытаясь стащить с головы унитаз.

Счастливая полтергейстиха ласково подула профессору в ушко и взъерошила волосы. Минуту спустя вся «великолепная пятерка» и профессор уже стояли на крыше той же шестнадцатиэтажки, где и Паша Колбасин. Туда же Маменька предупредительно перенесла скафандры, энергейзеры, незаконченную ловушку, а заодно, захватив его, очевидно, по ошибке, автомат Калашникова с двумя запасными магазинами.

– Осталось только придумать, как нам избавиться вот от этого, – сказал Дон-Жуан, показывая свои запястья, закованные в наручники.

Разжав ладонь, Катя показала маленький ключ:

– Если я не ошибаюсь, он от наших наручников. Пока машина летела в пруд, я успела его сорвать с пояса нашего конвоира.

– Ты умница! – восхитился Дон-Жуан, пытаясь поцеловать Катю в щеку.

– А вот этого не надо! Я и так знаю, что я умница, – сказала Катя, ловко увернувшись.

Вскоре наручники были сняты, и «великолепная пятерка» смогла насладиться свободой.

Профессор Фантомов поднял голову с подушки, с которой стекала вода, и одобрительно посмотрел на Колбасина.

– Это ты догадался послать Маменьку нам на помощь? – спросил он. – Похоже, Маменька теперь только тебя и слушается.