– В связи с чем?

– В связи с тем, что он мог бы быть отцом получше. В связи с ошибками, которые он совершил. С людьми, которых обидел. Может быть, он наконец-то вспомнил о сыне, которого столько лет игнорировал.

Именно это сказал им и Джерри О’Брайен: Леон Готт в последнее время был одержим исчезновением сына. С возрастом приходят сожаления и мысли о том, что ты мог бы сделать, но у Леона не было ни малейшей возможности залечить разрыв с Эллиотом. Один в доме, не считая собаки и двух котов, неужели он вдруг понял, какой неадекватной заменой любви к сыну были эти зверюшки?

– Мне больше нечего вам сказать о Леоне Готте, – сказала Сара. – Видела я его всего один раз, на заупокойной службе по Эллиоту шесть лет назад. И с тех пор больше никогда.

Последние проблески дневного света умерли, и за окном наступила темнота. В теплом сиянии лампы лицо Сары сбросило несколько лет, она стала выглядеть моложе, живее. Может, это произошло потому, что она вышла из роли убитой горем сестры и теперь участвовала в разгадке ее последних часов, пытаясь понять, почему они были связаны с Готтом.

– Вы говорите, он звонил Джоди в половине третьего, – сказала Сара, обращаясь к детективу Пирсон. – Но в это время она была в Плимуте. На конференции.

– Мы пытались реконструировать последний день Джоди, – объяснила детектив Пирсон Фросту и Джейн. – Мы знаем, что в воскресенье она была на конференции библиотекарей. Конференция закончилась в пять часов, так что Джоди, вероятно, добралась до дома после восьми. И это объясняет ее такой поздний звонок Готту – в девять сорок шесть.

– Мы знаем, что в половине третьего он звонил ей насчет фотографий, – сказала Джейн. – И я предполагаю, что вечером она звонила ему по тому же делу. Может быть, сказать, что нашла фотографии… – Джейн задумалась. Посмотрела на Сару. – Где ваша сестра хранила фотографии Эллиота с того африканского путешествия?

– Это были цифровые файлы. Так что где-то в ее ноутбуке.

Джейн и детектив Пирсон переглянулись.

– А ноутбук пропал, – сказала Джейн.

Три детектива стояли, дрожа от холода и сырости, возле своих машин и тихо совещались.

– Мы пришлем вам наши записи и будем благодарны за ваши, – сказала Джейн.

– Конечно. Но я так и не могу понять, что мы ищем.

– Я тоже, – призналась Джейн. – Но ощущение такое, что в этом что-то есть. Что-то связанное с африканскими фотографиями Эллиота.

– Вы слышали, что Сара про них говорила: типичные туристские снимки, ничего примечательного.

– По крайней мере, для нее.

– И это снимки шестилетней давности. Кому они могут быть интересны?

– Не знаю. Я просто действую…

– По наитию?

Это слово заставило Джейн задуматься. Она вспомнила свой разговор с Маурой, вспомнила, как отвергала подозрения Мауры о связи найденного скелета с делом Готта. «Когда речь идет о наитии, – подумала Джейн, – мы доверяем только своему собственному. Даже если не умеем его толком защитить».

Детектив Пирсон откинула с лица прядь мокрых от дождя волос и вздохнула:

– Что ж, если мы поделимся информацией, это никому не повредит. Обычно парни не прочь воспользоваться моими записями, но мне в свои заглянуть не дают. – Она посмотрела на Фроста. – Не хочу клеветать на всех парней.

Джейн рассмеялась:

– Этот парень не из таковских. Он готов поделиться чем угодно, кроме своих чипсов.

– Ты их все равно подворовываешь, – пробурчал Фрост.

– Я отправлю вам по электронке, что у меня есть, когда доберусь до дома, – сказала детектив Пирсон. – А отчет о вскрытии тела Джоди можете получить прямо у коронера.

– Как зовут врача, который делал аутопсию?

– Я не знакома со всеми патологоанатомами. Такой крупный мужчина. С низким голосом.

– Похоже, это доктор Бристол, – сказал Фрост.

– Да, точно. Доктор Бристол. Он и делал вскрытие в прошлый вторник. – Пирсон достала ключи от машины. – Никаких сюрпризов не было.

Особенность сюрпризов – никогда не знаешь, когда тебе подвернется нечто, способное изменить ход следствия.

Следующий день Джейн потратила на поиски подобного сюрприза среди файлов, присланных ей Андреа Пирсон. Она сидела за компьютером, вокруг которого на столе валялись остатки ланча, и просматривала страницу за страницей свидетельские показания и заметки детектива Пирсон. Джоди Андервуд прожила в этом доме в Бруклине восемь лет. Дом она унаследовала от родителей, а район был известен как тихий и добрососедский. Ни врагов, ни бойфренда в настоящее время у нее не было. Никто из соседей в день убийства не слышал ни криков, ни громкого шума из ее дома – ничего такого, что указывало бы, что она сопротивлялась убийцам.

«Молниеносное нападение» – так об этом сказала Пирсон. Джоди мгновенно лишилась сознания и не имела ни малейшей возможности бороться за свою жизнь. Фотографии с места преступления подтверждали слова Пирсон. Тело Джоди было найдено в прихожей, она лежала на спине, вытянув одну руку в сторону двери, словно хотела подтянуться к порогу, выбраться за него. На ней были пижама в полоску и темно-синий халат. Один тапок остался у нее на ноге, другой лежал на несколько дюймов дальше. У Джейн были такие же шлепанцы: внутри бежевая замша, снаружи отделка овечьей шерстью, заказаны через «Л. Л. Бин»[17]. Теперь она уже не сможет их надеть, не вспомнив фотографию мертвой женщины.

Она перешла к отчету патологоанатома, надиктованному коллегой Мауры, доктором Бристолом. Эйб Бристол был очень крупным, громкоголосым, любил поесть (причем чудовищно неаккуратно), но в морге отличался не меньшим вниманием к деталям, чем Маура. Хотя оружие убийства обнаружить не удалось, следы на шее убитой сказали Бристолу, что использовали веревку, а не проволоку. Время смерти было обозначено между восемью вечера и двумя часами ночи.

Джейн пробежала страницы, описывающие внутренние органы (все они были в порядке, здоровы) и гениталии (никаких свидетельств травмы или недавней сексуальной активности). Пока никаких сюрпризов.

Она перешла к списку одежды: женская пижама в полоску, верх и низ, стопроцентный хлопок, маленький размер. Банный махровый халат темно-синего цвета, малого размера. Женские шлепанцы с овчиной седьмого размера, от «Л. Л. Бин».

Джейн перелистнула страницу. Просмотрела перечень физических следов, переданных в криминологическую лабораторию, увидела обычные обрезки ногтей, мазки слизистой, образец лобковых волос. Потом она перешла к списку в конце страницы.

«Три волоска, белые/серые, возможно, принадлежат животному, длиной приблизительно три-четыре сантиметра. Обнаружены на халате убитой близ подола».