– Так, давай рассказывай, что у тебя вчера вечером было? А? – Виктор Александрович взял сестру за руки под локти и чуть-чуть встряхнул. Он пристально посмотрел ей в глаза и сразу понял, что у Татьяны есть от него какая-то тайна. – С мужиком была, да?

– Да нет, что ты?! – неуверенно отпиралась сестра.

– Значит была. И кто он? Надеюсь не моряк – спички бряк?

– Слушай, а ведь я даже не знаю где он работает?!

– Так ты что, на улице его нашла?

– Почти.

– Так, Танчо, давай рассказывай, как дело было?! – Виктор взял под руку Татьяну и отвел её с прохода между рядами в сторону, ища глазами кафе или что-то вроде того, где можно было бы присесть и без лишних глаз спокойно поговорить.

К счастью небольшое, уютное кафе было совсем рядом, надо было лишь перейти дорогу через оживленный проспект, по которому взад-вперед сновали туда-сюда разные машины, троллейбусы и автобусы.

Когда братишка с сестренкой заканчивали кофепитие, а выпили они уже по три чашечки двойного эспрессо, Виктор знал все детали, все нюансы гаражной истории с её последствиями. Как мужчина он понимал Таниного соседа по гаражу, сестренка его была женщиной смазливой и эффектной. Но вот что-то ему подсказывало, что он этого трахальщика хорошо знает?!

Прошло какое-то время и Татьяна опять встретилась с Виктором Ивановичем, к которому её не просто тянуло, а которого она желала сильно-пресильно, так, словно это была первая любовь.

Виктор Иванович от секса с Татьяной не уходил. Он был и галантен, и внимателен, и даже пытался кроме секса чем-то ещё наполнить жизнь жены моряка.

Шутка с гайкой ему отозвалась звонкой пощёчиной, тирадой грубых слов и… буйным сексом в новом гараже. Милые бранятся – только тешатся!

Не прошло и десяти дней, как Макеев вычислил трахальщика Захарова. Теперь он смотрел на него с двойным чувством: чувством сострадания и чувством презрения. Он знал, что за сестру месть будет коварной и очень болезненной. В голове ещё не был готов конкретный план мести, но в целом это была широкомасштабная операция по всем фронтам.

Коварство заключалось и в том, что Галина – дочь Лобова, была чуть старше Татьяны. Она не была красавицей, но всеми женскими чарами обладала и, более того, Виктор Иванович с ней был не знаком. Задача сводилась к тому, чтобы их «спарить», а далее – подключить старика Лобова. А уж Николай Михайлович его размажет так, что мало не покажется.

И Макеев начал действовать.

* * *

Дорогой Читатель!

Ты прочитал ровно треть всего романа. Если тебе не нравится, не насилуй себя, пожалуйста!

Здесь и далее я многие фрагменты и куски, целые истории либо скомкал, либо вырезал всё к чёртовой матери… Я же автор?! А вот зачем и почему – об этом чуть ниже. Читай и всё поймешь!

* * *

Паровозом стал перспективный старший лейтенант Тарасов Юрий Борисович. Он усиленно работал над своей кандидатской диссертацией, семьи у него не было, как не было и своей квартиры, влиятельных, с ресурсом друзей и покровителей тоже. Он был один. Один, но умный и ещё очень и очень молодой.

Николай Михайлович предложил ему сделку. А как ещё это можно назвать, если в обмен на диссертацию Лобов прекращал блокирование диссертации Тарасова. Более того, он готов был даже помочь ему с защитой. В довершение ко всему, он знал людей, которые могли бы ему, практически даром, заметьте, даром (!), помочь в обмен на всякого рода пустяки со стороны Тарасова….

Задача оказалась не из легких. Тарасову надо было практически с нуля написать в трёхглавной структуре квалификационную, самостоятельную, оригинальную, высоконаучную и диссертабельную работу объёмом 150 – 170 стр. машинописного текста.

Вынужден пропустить неделю глубоких и тягостных раздумий, когда Тарасов мучился, сомневался в своих силах подобно строителю-молдаванину, которому предстояло в одиночку построить каменный трехэтажный особняк из белого кирпича там, где не было практически никаких условий для жизни.

Кстати, многие так и строят. И у кого-то даже получается.

Друзья мои, у Тарасова не просто получилось, получилось у Лобова защитить тот бред, который ему сляпало за полтора месяца «под ключ» молодое дарование.

Защита проходила в закрытом диссертационном совете. Никто, кроме Лобова, Макеева не знал о точной дате и месте защиты. Даже сам Тарасов. Более того, как только документы, а это примерно месяц спустя защиты, ушли в ВАК, в Москву, Лобов стал активно действовать по назначению Тарасова с трехкратным повышением в должности (речь шла о полковничьей, да-да, полковничьей (!) должности для Тарасова), точнее в звании…

О, Боже, как тяжело писать мне про то, в чем я не силен! Короче, старший лейтенант Тарасов служил в институте на капитанской должности и должен был через два месяца получить звание капитана, в срок. Лобов же пробил для него новое назначение – полковничью должность не где-нибудь, а в…

* * *

– Витя, скажи мне, пожалуйста, только честно, – пьяный Лобов уже третий час пытал своего друга запрещенными приемами в уютной забегаловке для шоферни, что была рядом с институтом, где проходила защита кандидатской диссертации. Институт был тоже ведомственным и из сослуживцев Лобова был лишь Виктор Александрович. Научный руководитель на защиту не приехал, а на банкет никто не пошел, когда узнали где он будет проходить. – Ну, скажи, как?

– Коля, не бери ты в голову! Всё нормально. Нормально, я тебе говорю, – Виктор Александрович одновременно хотел успокоить друга и убедить себя самого в том, чего и в помине не было.

– Витя, понимаешь, мне, это самое, значит, надо знать точно, а то, понимаешь, это самое, значит, будет не очень, если было не очень, – не унимался пьяный диссертант, точнее – вновь испеченный учёный. – Я, Витя, больше не могу…

– Но-но-но, – Макеев похлопал по плечу друга, который впервые в жизни всплакнул.

– Витя, я ведь это…

– Коль, да я всё понимаю, не переживай. Всё нормально, – Макеев продолжал поглаживать дружеское плечо и успокаивать закадычного друга. – Ты только никому не рассказывай, что сегодня защитился. Не надо, Коль. А я или они, – Макеев поднял вверх указательный палец и многозначительно прищурил правый глаз, – … никому никогда и ничего не расскажем! Поверь мне!

– Да?

– Клянусь! Могила.

На следующее утро Лобов звонил кадровику в Москву и ходатайствовал за старшего лейтенанта Тарасова о его переводе к новому месту службы.