— Что дальше? — спросила я хмуро.

— Как вы себя чувствуете?

Ну вот, опять.

— Как человек с похмелья, я же сказала. Накачалась я ночью зверски. И не спала почти.

— Проблемы со сном? Давно?

Я пожала плечами.

— Кошмары? Повторяющиеся сны?

— К чему вы клоните?

— Панические атаки? Галлюцинации?

— Чего?!

— Нет? Тогда, может быть, повышенная эмпатия в последнее время?

— Чего повышенная?

— Замечали изменения в своем характере, поведении? Неожиданные, немотивированные поступки? Например, сегодня ночью. Эта девушка, которую вы искали…

— Она мне помогла однажды, когда я сильно вляпалась. Нормально я была мотивирована.

— Значит, все как обычно?

— Не знаю. Да. Или нет. Если бы у вас брат умер, вы бы себя вели как обычно? Или, может, не совсем?

— Справедливо, — вздохнул Борген Кару. — У меня будет к вам еще одна просьба.

Я застонала и снова спрятала лицо в ладонях.

— Вы теперь с меня вообще никогда не слезете?

— Очень нужно, чтобы вы прошли небольшое обследование.

— Ладно, завтра запишусь к врачу, — буркнула я.

— Не здесь, конечно, — он улыбнулся. — Придется приехать в Сити.

— А, ну да. Моя страховка это покроет, о чем речь.

— Нужно будет прийти в одно место. Это не клиника…

— Неужели «НейроКортИнн»? — спросила я.

Теперь уже дернулся Борген Кару.

— Как вы узнали?

— У меня свои источники, — я надменно задрала одну бровь.

— Что ж, тем лучше. Приедете в Эн-Си, я устрою вам вызов через трудовую инспекцию, у меня есть там знакомый. Это будет как бы рабочий вызов. Как бы — потому что работать вам не придется. Небольшое сканирование. Это не больно, не неприятно, ничего такого.

— Хочу напомнить, что у меня судимость. Даже не знаю, какую работу вы мне там собираетесь придумать, но затея точно обречена на провал. Кроме того, если уж я приеду работать, я должна буду работать. С этим строго.

— Вы обо мне плохого мнения, Рита. Ждите вызов, — он улыбнулся. — Честное слово, это очень важно.

— Ладно, верю.

— Я пришлю вам план действий.

— План типа «первое — получить пропуск, второе — сесть на автобус и доехать до Сити»? Думаю, я и без ваших инструкций сумею не облажаться.

— Важно, чтобы вы не просто доехали до Сити и пришли в «НейроКортИнн». Это будет, как бы это сказать, неофициальное исследование.

Он молча смотрел на меня, будто ожидая, что я сейчас что-то пойму. Я не удержалась и зевнула. Борген Кару сдался:

— Вас должны будут принять за сотрудника компании.

— Я оставила тебя на несколько часов! — орала Эме. — На несколько часов! И ты уже влезла в дерьмо по уши! Какие-то долбаные потерявшиеся дети, чипы, лаборатории, военные! — она швырнула в меня бумажным стаканчиком, но не попала. — Я тебе говорила — не звони Боргену Кару? Говорила или нет?! Тебе какое сраное дело до этой Илены?!

— Ну, она мне помогла…

— Да и плевать! Они должны были позвонить в полицию, мать твою! В полицию, а не тебе!

— Они бы сами пошли за ней и…

— Да не пошли бы они никуда! — Эме схватилась за голову. — Как можно быть такой идиоткой! Они тебе наврали, Рета! Они хотели, чтобы ты туда пошла!

Она нервно щелкала зажигалкой, пытаясь прикурить, наконец затянулась и выпустила облако дыма.

— Но я ведь не пошла. Правда, он теперь хочет, чтобы я приехала на какое-то исследование…

— А больше он, мать его, ничего не хочет?! Ты что-нибудь подписывала?

— Нет, но…

— Ну и сиди дома! Плевать на него. У него есть еще два подопытных кролика, пусть их исследует.

— Эме, он меня спрашивал про галлюцинации, панические атаки…

— И что?

— Но он прав. Со мной происходит… что-то.

— Галлюцинации?

— Нет. Я чувствую, что со мной что-то не так.

— Что не так?

— Да не знаю я!

Я почти готова была заплакать.

Пока Борген Кару не начал задавать свои вопросы, я тоже думала, что со мной все в порядке. Пока он не спросил про повторяющиеся сны. И немотивированные поступки.

— Черт с тобой, — вздохнула Эме. — Едь куда хочешь. Валяй. Но потом, когда он вскроет тебе череп, не говори, что я тебя не предупреждала.

— Мне пора в социалку, — свернула я разговор.

Эме не ответила — уткнулась в свой комм.

Из тюрьмы я обычно звонила маме раз в две недели. Ее номер был одним из двух, что я помнила наизусть. Вторым был номер Коди, и ему я пыталась позвонить в ту неделю, когда не звонила маме. За минуту, что мне давали поговорить каждые семь дней, я успевала узнать, что с ней, Матеем — ее парнем — и Лирой все в порядке и что Коди не объявлялся. В те недели, что я пыталась позвонить Коди, я не узнавала ничего.

— Ну наконец-то, — сказала мама, когда после социалки я появилась у нее на пороге.

Рано или поздно это нужно было сделать. Сколько можно звонить ей и делать вид, что я все еще в тюрьме.

— Что ты мне принесла? — спросила Лира.

Этим вопросом она встречала вообще всех. Сегодня она спросила это, не вылезая из-под стола. Я наклонилась и увидела, что она увлеченно рисует что-то не стене косметическим карандашом. И что со временем она все больше превращается в нашу с Коди копию — такая же бледная и бесцветная.

— Привет, — сказала я всем сразу.

Мама посмотрела мне за спину.

— А где твой брат?

— Мам, Коди пропал, — сказала я, царапая ладони. — Я тебе говорила.

— Ерунда, — отмахнулась она. — Он просто где-то шляется. Погуляет и придет. Садись.

Я села, и Лира немедленно принялась рисовать на моей ноге. Смысла возражать я не видела.

У них дома я нечасто бывала — мама, Матей и Лира переехали сюда года два назад, но Матей нас с Коди не особенно жаловал. Сейчас я наконец рассмотрела квартиру: она состояла из кухни и комнаты, которая сложной системой перегородок была поделена на три части. В одной, как я понимала, жили мама и Матей, в другой спала Лира, а в третьей Матей варил то, что он там варил. Пахло сигаретами, подгоревшей кашей, ацетоном и неожиданно гиацинтами. На стенах, покрытых облупившейся краской, висели плакаты — на одном были коты, на другом — девушка в купальнике, а третий почему-то содержал график прививок. Из больницы его, что ли, стащили? Я перевела взгляд на маму — посетить больницу ее могла заставить лишь одна причина.

— Поздравляю, — буркнула я, глядя на ее живот. — Кого ждете?

— Хорошо что ты зашла, — сказала она, не ответив на мой вопрос. — Я решила, что